Старик наклонился, закрыл лицо руками.
– Она была моей памятью.
– Моя тоже.
– Остановите машину! – Мистер Фрейтаг забарабанил кулаком по стеклянной перегородке. – Притормозите! Здесь! – Цукерману он крикнул: – Вот он, вот магазин, магазин моего друга!
Машина остановилась у тротуара широкого унылого бульвара. Низкие здания складов, пустующие магазины, на трех углах – площадки, куда свозят старые авто. – Он был нашим уборщиком. Мексиканский парень, такой славный. Он купил это место на пару с братом. Дела идут ужасно. Я, когда здесь оказываюсь, всегда что-то покупаю, даже если мне ничего не нужно. Трое чудесных детишек и жена, а у нее обе груди удалили. Молодая совсем – тридцать четыре года. Ужас!
Рики не стала глушить мотор, а мистер Фрейтаг с Цукерманом пошли под ручку ко входу. Вокруг все было в снегу.
– Где Мануэль? – спросил мистер Фрейтаг девушку за кассой.
Она показала в дальний темный угол магазина. Проходя между рядов консервов, Цукерман не на шутку испугался: а вдруг он упадет и все обрушит?
Мануэль, раздобревший мужчина с мясистым темнокожим индейским лицом, стоял на коленях и наклеивал ценники на коробки с хлопьями. Увидев мистера Фрейтага, он радушно рассмеялся:
– Привет, Большой Человек! Что скажешь, Большой Человек?
Мистер Фрейтаг жестом пригласил Мануэля оставить свое занятие и подойти к нему. Ему надо было сказать что-то с глазу на глаз.
– В чем дело, Большой Человек?
Кончиками пальцев притянув ухо Мануэля к себе, он прошептал:
– Я потерял жену.
– Ой, нет!
– Сорок пять лет вместе прожили. Двадцать три дня назад умерла.
– Ой-ой-ой! Вот беда! Очень плохо.
– Еду сейчас на кладбище. Метель надвигается.
– Ох, такая была хорошая дама. Такая хорошая.
– Я заехал соли купить. Мне нужна грубая кошерная соль.
Мануэль подвел его к соли. Мистер Фрейтаг взял со стеллажа две пачки. На кассе Мануэль отказался брать деньги. Сам положил пачки в пакет и, как был, в рубашке с короткими рукавами, вышел на заснеженную улицу их проводить.
На прощанье они пожали друг другу руки. Мистер Фрейтаг, с трудом сдерживая слезы, сказал:
– Ты уж расскажи Долорес.
– Нехорошо это, – сказал Мануэль. – Ох нехорошо.
В машине мистер Фрейтаг вспомнил еще что-то и попытался открыть окошко. Не найдя на дверце ручку, он стал стучать в перегородку:
– Откройте! Я не могу открыть.
Рики нажала на кнопку, окошко открылось, старик успокоился.
– Мануэль! – крикнул он сквозь снегопад. – Мануэль, подойди-ка!
Молодой бакалейщик обернулся в дверях, устало провел рукой по волосам, стряхнул снег.
– Да, сэр.
– Мануэль, ты бы снег лопатой разгреб. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь поскользнулся.