Чингачгук взобрался на спину товарища, и тот понес его вокруг елки. Чингачгук в это время шлепал себя по губам, издавая воинствующие прерывистые вопли.
(Чингачгук и Корчагин выполняют задание.)
Когда Корчагин отдышался после скачки, он вдруг сказал:
— Когда я служил в буденновских войсках, мы тоже в Новый год скакали на лошадях вокруг елки. И рубили шашками.
— Вот только шашек нам не хватает, — пробурчал Бульба.
— Чингачгук, краснокожий брат, — игнорируя ворчание Бульбы, обратился к товарищу Корчагин. — Помоги!
— Хао! — сказал Чингачгук и подставил Корчагину спину.
Теперь они скакали в другую сторону, и Корчагин, махая рукой с воображаемой шашкой, кричал что-то о гибели Антанты.
(Корчагин и Чингачгук выполняют задание.)
После этих диких скачек поднялся Отелло. Он пальцем погрозил д’Артаньяну и Дон Кихоту, намекая, что больше не допустит никаких подобных забегов. Впрочем, эти любители верховой езды и не думали повторять подвиги Чингачгука и Корчагина. А общее внимание к себе привлекла Соня Мармеладова.
— Какие у вас, мужчин, странные забавы, — сказала она. — Вот у нас в Петербурге в Новый год вокруг елки бегают с яблоком.
— В зубах? — попытался уточнить Шерлок Холмс.
— Зачем в зубах? Если в зубах, оно не упадет. А надо так, чтобы упасть могло, но не упало.
Дедукция, кажется, окончательно изменила Холмсу. Он вновь ничего не понял. А Соня тем временем взяла яблоко и кивнула Кате Масловой:
— Подруга, помоги!
Две служительницы одной профессии встали спиной друг к другу, установили яблоко между попами, сжали его, затем взялись за руки и побежали вокруг елки.
(Мармеладова и Маслова выполняют задание.)
— Вот с этого в России началась поп-культура! — прокомментировал забег подруг Онегин. — Господа, пока нам не предложили засунуть яблоко еще куда-нибудь, предлагаю просто потанцевать.
Предложение, как всегда, было принято.
(Звучит восьмая танцевальная композиция.)
Глава 9. ПОЛНЫЙ ВПЕРЕД!
Санчо Панса проснулся, хотел поесть, но все уже было съедено.
Татьяна Ларина закончила надписывать открытки и делала упражнение «Мы писали, мы писали, наши пальчики устали».
Анна Каренина тихо напевала: «Постой, паровоз, не стучите колеса...»
— Господа, — вдруг оглушил всех громким обращением Воробьянинов. — Не пора ли нам вспомнить эротические игры?
— Как вам не стыдно! — возмутилась Любовь Яровая. — Вы же служащий советского учреждения!
— Да, я работаю в загсе, — подтвердил Ипполит Матвеевич. — И именно поэтому я предлагаю вспомнить про любовь. Я не вас имею в виду, милочка, — бросил он в сторону Яровой.
— Мы в Москве в прошлый Новый год участвовали в одной пикантной игре, — поддержала вдруг Воробьянинова одна из трех сестер, кажется, Ирина. — Кавалеру завязывали глаза. И он должен был по коленям определить, как зовут трех сидящих перед ним девушек.