Это была последняя схватка с немцами на Северо-Западном фронте.»
Офицер и сам брал в руки перо:
«…Если воззвание к христианским чувствам ныне не достигает до сердец культурных людей, то есть же – черт побери – у них человеческое достоинство?
И страшная жизнь безвольных, бессудных, бесправных миллионов людей проходит ведь не в дурных сновидениях мира, не в ужасной книге, не на Луне или Марсе, а здесь, на маленькой прекрасной Земле, всегда знавшей тяжесть страдания, великую цену сострадания и благостную помощь твердой руки в час катастрофы.»
Отношения взрослых людей, особенно мужчин и уж тем более военных – это всегда открытая или негласная борьба за право быть первым парнем на деревне. Через одежды светского этикета, приличных манер и правил хорошего тона, как чернила сквозь промокашку, проступает соперничество приматов.
Сословное общество идеально шлифует первобытные инстинкты, деля весь мир на условно своих и безусловно чужих, добавляет к иерархии особей иерархию групп, где нормой поведения считается плохо прикрытое стадное презрение к другим кастам. Так и офицерское сообщество традиционно свысока относилось к гражданским, соизволяя общаться с ними по долгу службы, но не допуская панибратства.
Следуя по этой хорошо накатанной колее, офицеры отряда смотрели на «коллежского асессора» снисходительно даже после эффектно продемонстрированных приёмов рукопашного боя начала XXI века и наглой военной операции с переодеванием, непривычно-возмутительной для военных диверсантов того времени. Только особо наблюдательные Грибель, Ставский и Зуев обратили внимание на знания доктора, выбивающиеся из привычного представления о партикулярных чинах. Остальные, не забивая голову аналитикой, продолжали вести себя, как напыщенные павлины перед скромной по оперению птичкой, не признав в ней опасного хищника.
Всё изменилось в мгновение ока. Гордый, бравый, удалой офицер вдруг нашёл себя в окровавленных бинтах беспомощно распластанным на лежанке, сооруженной на скорую руку из подручных средств. Над ним возвышался «шпак» в белом халате, с пугающими до дрожи медицинскими инструментами в руках.
Отношения врача и пациента традиционно напоминают родительско-детские. Врач, как и родитель, лучше знает, что для пациента важно. Есть предписания, и их надо выполнять. Обсуждать тут нечего! Казалось бы, простые, понятные условия. Но попробуйте втиснуть себя в их прокрустово ложе, если вознеслись на кастовый Олимп и не собирались с него спускаться.
Весь этот душевный дискомфорт органично накладывался на физические страдания. Раненые выглядели и чувствовали себя глубоко несчастными, чего нельзя сказать о Григории, ощутившем впервые за последнее время почву под ногами. Вместо общения с царскими военачальниками, отягчёнными букетом комплексов и условностями, непонятными жителю XXI столетия, вместо разработки армейских операций, о чем Григорий имел только теоретическое представление, у него появилась возможность реального применения врачебных навыков. Обстановка в импровизированном госпитале – спартанская, медикаменты и оборудование – допотопные, но на организацию работы и оказание первой помощи это никак не повлияет.