– 12 миллионов вчерашних крестьян в окопах и казармах, – задумчиво крутя портсигар, добавил Вандам, – злых, считающих себя обманутыми… Это серьезный политический фактор.
– Решающий, – согласился Распутин. – Вопрос состоит в том, кто и куда поведёт их за собой.
– Метите на место Стеньки Разина?
– У нас без меня разиных и пугачевых – пруд пруди. В одной только Государственной Думе не менее сотни…
– Уфф, у меня уже голова кругом идёт! – схватился за виски младший Пунин. – Казнокрады, предатели, карбонарии, оскорблённые нижние чины, непостроенные заводы, мужички вострые с вилами наперевес… Как это всё в кучку собрать?
– Сложно, но необходимо, чтобы не заплутать в трех революционных соснах. Давайте еще раз пробежимся по тезисам… Случилось так, что к началу 1917 года в богоспасаемом Отечестве накопился воз и маленькая тележка доморощенных проблем, порожденных собственной глупостью, косностью и ленью. Во время войны они обострились до невозможности. Вот тут и проявились, слетелись, как мухи на сладкое, отечественные шататели режима и их англосаксонские покровители. Всем одновременно позарез понадобилась революция. Британцам и французам – чтобы не делить с Россией победу над Германией и Австро-Венгрией, американцам – чтобы прибрать к рукам наши полезные ископаемые, а местным карбонариям, по уши опутанным обязательствами перед западными банками, – чтобы не отвечать за собственные коррупционные художества.
– Вряд ли мы вот так, с кондачка, одолеем правила этой карточной игры, – вздохнул Ставский.
– Согласен, – кивнул Зуев. – Нам бы что попроще, командир, – сказал он и глянул на сослуживцев. – Вы же не просто так перед нами распинаетесь? Какой штаб будем штурмовать?
– Цель есть, – согласился Распутин, – предложения – тоже. А длинно так говорю, чтобы вы действовали осмысленно, а не за компанию или из чувства уважения. Уж больно враг наш силён и хитёр.
– Неужто сильнее фон Кирхбаха, – улыбнулся Грибель.
– Гораздо, Виктор Фёдорович, – серьезно ответил Распутин.
– Тем интереснее, – вскинулся поручик, – а то я, честно говоря, застоялся в этой конюшне…
– Да и все остальные – тоже… – поддакнул Ставский.
Распутин окинул взглядом собрание. Как и ожидалось, после нескольких пересаживаний, ближе стоящие стулья заняли те, с кем он шёл к немецким заставам по льду реки Аа и отбивался от улан на старой мызе у Калнциемса. Остальные малознакомые офицеры кучковались небольшими группами по углам зала и какого-то видимого интереса к его личности не проявляли. «Ну, вот и определились! – промелькнула мысль в голове Григория, – и слава Богу! Чай, не звезда эстрады. Всеобщая популярность в наших делах противопоказана. Будем работать с обстрелянным и проверенным личным составом.»