Пианино за стеной замолчало, и послышалось робкое шуршание платья. Он прикрыл глаза, оставив узкую щелочку, позволяющую из-под ресниц наблюдать за комнатой. Анна подошла, ступая чуть слышно по дощатым половицам, поправила одеяло, присела на стул у кровати, поставила локти на колени, положив подбородок на кисти рук, и застыла, внимательно ощупывая своим взглядом Григория. Не выдержав напряжения встречного созерцания, Распутин шмыгнул носом, заворочался, заставив ее встрепенуться, смущенно отвести глаза и отойти к окошку.
Григорий повернул голову и залюбовался её точёной фигуркой. Длинная юбка с высокой талией и строгая блузка изящно обтекали грациозный силуэт, оставляя простор для пылкого воображения и незаурядного творческого интеллекта.
– Я рада, что вы очнулись, – бархатным, ровным голосом произнесла Анна, не поворачиваясь к Распутину.
– Я должен был догадаться, что в темном окне прекрасно отражается вся комната, – произнес Григорий, удивляясь необычно мягкому тембру своего голоса. – Спасибо вам, Аня, я бы без вас пропал.
– Именно эти слова я хотела произнести от своего имени, – она вздохнула, словно всхлипнула, и продолжила неуверенно, – но в первую очередь давайте сразу проясним некоторую двусмысленность моего нахождения в вашем доме… Это не комильфо…
– …носит чисто служебный, вынужденный характер, – торопливо перебил Анну Распутин, – форс-мажор. Даже дикие звери во время лесных пожаров ищут спасения у чужого жилья. Воины иногда вынуждены обустраиваться на ночлег не там, где им хочется, а там, где безопаснее.
– Спасибо, вы прекрасно обосновали моё весьма затруднительное положение, – кивнула женщина и, наконец, обернулась… – Скажите, а вам никто не говорил, что так бесцеремонно разглядывать дам неприлично?
– Простите, Аня, – смутился Григорий, заметив, что каждый раз, когда он произносит это имя, её лицо вздрагивает. – Я не хотел вас обидеть. Но вы сами сказали, что я – раненый, поэтому мне прощается некоторое «вульгаритЭ»…
– Говоря это, я надеялась, что вы ранены не в голову.
– И туда тоже, – вздохнул Григорий, ощупывая шишку на макушке. – Но я постараюсь более не пугать вас своей бесцеремонностью, и чтобы вы убедились в этом, готов разговаривать с вами, отвернувшись к стене.
– Это будет еще более вызывающим, – в голосе Анны зазвенел озорной колокольчик, – к тому же, вы невнимательны. Я говорила, что разглядывать женщин нескромно, но не говорила, что мне это неприятно. Так что поворачивайте голову обратно. Будем считать, что протокольные формальности соблюдены.
– Вы – ураган! – восхищённо прошептал Распутин, покорно складывая руки на груди, – что вы хотите взамен вашего высочайшего соизволения любоваться вами?