– Засада! Бежим! – раздался первый панический крик, пресеченный пулеметной очередью.
Сгрудившаяся под входным козырьком штурмовая партия, решившая пробиться внутрь здания и избежать свинцового дождя, рассеялась после взрывов нескольких гранат, брошенных из окон второго этажа.
Короткий бой, как удар клинка, закончился за пару минут. Ещё догорали на проезжей части сигнальные ракеты, бились в конвульсиях умирающие штурмовики, а их командира уже скрутили и волокли в полицейское управление два плечистых казака без погонов и знаков различия.
– Отпустите немедленно! Вы не имеете права! Я – дипломат! Французский подданный!
– А ну-ка, Никитич, подними француза!
Взгляд пленника уткнулся в пенсне, обладатель коего, не похожий на полицейского или простолюдина, с интересом разглядывал потрёпанную, но гонористую добычу.
– Кто таков? Что здесь делаете?
– Помощник атташе, капитан французской армии Дальберг! С кем имею честь?
– Отставной поручик Грибель, к вашим услугам. И что в пять утра у архива полицейского управления России делает французская разведка?
– С чего вы взяли? Да как вы смеете!.. Вы обязаны немедленно сообщить!..
– Вам, капитан, тошно станет от широты моих полномочий, если вы ознакомитесь с ними подробнее, – перебил Грибель пунцового француза. – Я, безусловно, сообщу, кому следует, но сейчас просто не имею права отпустить столь высокопоставленную особу гулять по ночному Петрограду. Как видите, в городе неспокойно. Никитич – определи господина дипломата в отдельную комнату для гостей с надежными решетками на окнах и засовом на дверях снаружи. Отдыхайте, капитан, утро вечера мудренее. Честь имею!
* * *
В эту ночь скромная квартира управляющего издательством «Жизнь и знание», члена редколлегии газеты «Правда» Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича на Херсонской улице по плотности генералов на квадратный метр превзошла Ставку верховного главнокомандования. Его брат, генерал-майор, начальник Псковского гарнизона, удобно разместился в кресле под оранжевым торшером, двое его коллег – начальник эвакуационного и по заведованию военнопленными отдела ГУГШ генерал Потапов и помощник начальника штаба Верховного главнокомандующего генерал Клембовский – оккупировали кресла у крошечного игрального столика с коньяком и немудрёной закуской. Высокопоставленные офицеры внимательно слушали ещё одного генерала – революционного. Михаил Сергеевич Кедров, потомок старинного рода, записанного в 6-ю книгу русского дворянства, являлся непререкаемым авторитетом российской секции РСДРП(б), имея статус лица, особо приближенного к безусловному лидеру партии – Владимиру Ильичу Ленину. На партийных вечеринках в Швейцарии Кедров, развлекая вождя игрой на фортепиано, как губка впитывал чеканные постулаты Ленина о государстве и революции, мог наизусть цитировать его статьи на немецком и русском языках, но своей непримиримостью и радикализмом превосходил самого Ильича и большинство его соратников.