Распутин-1917 (Васильев) - страница 32

---------

(*)

(**) В конце 1917 года перевозка войск из Америки во Францию составила до 50 тыс. солдат в месяц, в мае 1918 года она равнялась 245 тыс. человек, в июле – более 305 тыс. человек.

(***) «Основы XIX века» нем. Die Grundlagen des neunzehnten Jahrhunderts, 1899 https://librusec.pro/b/511148. Американские приверженцы нордической школы провозгласили Чемберлена величайшим зодчим нордической теории. О книге Чемберлена «Основы XIX столетия» высоко отзывался Л. Н. Толстой: «…книга Чамберлена очень хороша. <…> Очень, очень благодарен вам за присылку ее. Его утверждение о том, что Христос не был по расе евреем, совершенно справедливое и неопровержимо им доказанное, составляет только маленькую часть его превосходно задуманной книги. На вопрос ваш о том, как относиться к евреям, не могу вам иначе ответить, как так, как нас учит относиться к людям братьям учение Христа. Чем более они нам кажутся неприятны, тем большее усилие должны мы делать для того, чтобы не только победить это недоброжелательство, но и вызвать в душе своей любовь к ним. Такое отношение к ним, как и ко всем неприятным нам людям, одно может дать успокоение и нашим душам и вместе с тем самым действительным способом противодействовать их кажущемуся нам вредному влиянию» Из письма Л. Н. Толстого к Э. Р. Стамо от 14.12.1907 // ПСС в 90 тт. Т. 77. С. 258

(****) Томпсон в январе 1917 года приехал в Россию и безвылазно находился в Петербурге, принимая активное участие в февральских и в октябрьских событиях. Покинув Россию, посетил Англию и представил премьер-министру Ллойд Джорджу меморандум, в котором были такие слова: «Россия вскоре станет величайшим военным трофеем, который когда-либо знал мир».

– Не знаю, какие у вас ощущения, – Анна пытливо заглянула в глаза Распутина, – но я чувствую, как вокруг нас тяжело, словно молоко, сгущается История. Не короткие очерки, а целые главы. История с большой буквы, в которой люди еще не знают, что их ждет, но уже понимают, что выбор будет прост – между Добром и Злом, между черным и белым, между светом и тьмой, без полутонов довоенного времени. Вы, вероятно, это тоже сейчас чувствуете по новостям в газетах, мурашкам по коже. Неумолимая поступь истории, как удары сердца. От ее гулких шагов разлетаются стекла. Под ее взглядом, как весенний лёд, крошатся судьбы. Но я настроена оптимистично. А вы?

Распутин оторвался от чистописания и в очередной раз залюбовался милым созданием. Сами собой пришли на память слова Аксакова про «„порхающий цветок“, расписанный чудными яркими красками, блестящими золотом, серебром и перламутром, испещренный неопределенными цветами и узорами, не менее прекрасными и привлекательными…» Но продолжать дорисовывать образ «милого, чистого создания, никому не делающего вреда,» мешали глаза Анны. Григория из под длинных, изогнутых ресниц пронзал сухой, холодный взгляд охотника, внимательный к деталям и чуждый сострадания к врагам. Ему больше подходили не аксаковские цветочные опушки, а хмурая зимняя Швеция, гранитная страна, где сотни лет мелкие сосенки и кустики, стоящие невозмутимо и мрачно, пробиваются из расщелин, покрытых скромным слоем мха.