Такую аллегорию шуткой можно было назвать с очень большой натяжкой, но из-за общего напряжения, требующего разрядки, легкие смешки неожиданно переросли в громогласный хохот…
– Ой, Григорий Ефимович! – задыхаясь от смеха, держался за живот Ставский, – ой, убили!..
– Да, я бы точно окочурился, если б меня в эту минуту кто-то в белом схватил за руку! – держась за капитана, вытирал слёзы младший Пунин.
– Ну и где же, по-вашему, место защитника Отечества в такой неоднозначной, сложной ситуации, – раздался адмиральский густой бас, и все присутствующие вскочили, отдавая честь адмиралу Непенину и генералу Вандаму, тихонько спустившимся со второго этажа в холл и не выдававшим до сего момента своего присутствия.
– Мешать дуэлянтам – моветон, – продолжил Распутин, встав, – но когда на линии огня или за спиной у одного из них находятся ни в чем не повинные люди, защитник по духу, а не по должности просто обязан спасти их… Если, конечно, спасаемые не склонны к суициду.
– Извольте с этого момента поподробнее, – улыбнулся генерал. – И с прибытием, чёртушка!
Григорий рта не успел открыть, как оказался зажатым в крепких вандамовских объятиях.
– Только лишнего при всех, прошу, не ляпни, – шепнул генерал на ухо, разжимая железный захват.
Распутин присел обратно, обведя ещё раз взглядом всех собравшихся.
– Начну по старинной русской традиции «от печки». Три года назад, в июне 1914-го, до роковых выстрелов в Сараево, когда не была ещё объявлена мобилизация, и армии оставались на зимних квартирах, полковник США Эдвард Мандел Хаус в Вашингтоне вручил президенту Вудро Вильсону доклад, в котором говорилось, что победа Антанты в предстоящей войне «будет означать европейское господство России», чего нельзя допустить ни в коем случае. Но по мнению авторов доклада, победа Германии также нежелательна. Вывод предлагался следующий – Антанта должна победить, но без России.(***) В очередной докладной записке в январе 1917 Хаус написал: «…остальной мир будет жить спокойнее, если вместо огромной Российской империи на континенте будет четыре России. Одна – Сибирь, а остальные – поделенная европейская часть страны…». В этой же записке оговаривается срок вступления США в войну – весна 1917 года…
– А почему именно весна 1917? – переспросил Булгаков, – это как-то связано с нашими планами весеннего наступления?
– Нет, Михаил Афанасьевич, – вздохнул Распутин, – это связано с планами наших западных партнеров – Англии, Франции и Америки, в соответствии с которыми к этому сроку Россия должна прекратить своё существование в качестве самостоятельной, суверенной державы.