, которую в подполье называли Катя. Сам я едва справлялся с поточным производством специальной бумаги и картона, с фотогравюрой и совершенно новым заданием, доверенным мне.
Повстанцы давно уже мечтали наводнить Францию фальшивыми деньгами, чтобы нанести существенный урон ее экономике и заставить упрямое правительство сесть за стол переговоров. Шантаж, конечно, но другого выхода не было. Решительная мера для прекращения военных действий. Пусть почувствуют, что мы сила, и научатся нас уважать. Пора переходить в наступление!
Первая попытка провалилась. Пабло, один из руководителей IV Интернационала, собрал в Голландии команду из настоящих профессионалов. Ему и в голову не пришло, что один из них – агент тайной голландской полиции. Как только они начали печатать деньги, всех мигом повязали.
Мы не приглашали никаких подозрительных личностей, не нуждались ни в чьей помощи. Пусть наша лаборатория не обладала скоростью и размахом «Эмпремри насьональ», однако всего за неделю мне удалось набить безупречными новенькими купюрами в сто франков громадную картонную коробку у нас на складе. Никто, кроме Даниэля, Омара и Кати, не знал об этом. Точной суммы мне не назвали. План такой: печатайте деньги до тех пор, пока война не закончится.
Отъезд в Бельгию не прошел гладко. Столько бурных эмоций! Необходимость перенести имущество мадам Франсуа из социального жилья в пригороде в надежное укрытие отняла много времени. В результате в Брюссель я прибыл на целые сутки позже. После бесплодных попыток избавиться от чемодана с компроматом я поневоле засунул его на антресоли в фотостудии, умоляя верную Мари-Алин переправить его заграницу при ближайшей оказии. Сел на поезд в условленное время… на другой день. Совесть мучила: я так и не удосужился попрощаться с детьми…
На месте встречи, в меблированной съемной квартире, меня уже никто не чаял встретить. Однако я застал там Омара Будауда, главу комитета Французской федерации Фронта национального освобождения с 1957 года, с которым прежде не был знаком. А также безутешную Жанетт, что рыдала, уверенная, что меня арестовали по ее оплошности. И Катю, мою будущую незаменимую помощницу и спутницу. Все они так обрадовались моему чудесному избавлению, будто бы я воскрес из мертвых. Подлинное ликование вызвало известие, что сотни участников сети спасены: архив спрятан.
Мы с Омаром выразили друг другу непритворное взаимное восхищение. Я часто слышал похвалу в его адрес. Омара называли выдающимся руководителем. И как приятно было убедиться, что он вполне заслуживал доброй славы. Незаурядный лидер, человек большого полета, уравновешенный, спокойный, умный, поражал быстротой реакции, трезвостью суждений. А меня Омар глубоко уважал за участие в Сопротивлении, за громадный опыт подпольной работы. За то, что еврей охотно и деятельно помогал алжирцам безо всяких предубеждений.