— В третьем классе? «Шахматы» Майзелиса — хорошая книга.
Сержант достал блокнот и записал «Шахматы», Майзелис. Потом спросил:
— А вы, товарищ гроссмейстер, что-то конкретное ищете, или просто?
— Да вот… Казанцева ищу. Того, что фантастику пишет.
Сержант подозвал одного из кружащих по скверу.
— Майзелис, «Шахматы», и Казанцев, который фантаст.
— Сейчас, — сказал кружащий и пошел к пожилому человеку, сидевшему на лавочке. Начали шептаться, а сержант стал расспрашивать, каково оно в Америке. По всякому, отвечал я. Много денег — много хорошего, мало денег — мало хорошего, нет денег — ничего хорошего. Ну, прямо как у нас, сказал сержант. Мы могли зайти на зыбкие места, но тут вернулся кружащий.
— Вот, — он протянул сержанту две крупноформатные книги. Одна, желтая, с шахматной доской — Майзелис. Другая, зелёная, с красным драконом и черными скалами — «Мир Приключений» за тысяча девятьсот шестьдесят второй год. — Казанцев там, в «Мире приключений», другого сейчас нет, — виновато сказал он.
— Годится? — спросил сержант.
— Годится, — ответил я. — Сколько с меня?
Кружащий было начал говорить, но сержант его перебил.
— Подарок это вам, товарищ гроссмейстер. Подарок.
— Конечно, подарок, — без энтузиазма подтвердил кружащий.
— Ну, спасибо.
— И, товарищ гроссмейстер… Можно написать на Майзелисе — сыну моему, Генке? Что-нибудь такое…
— Давайте, — и я написал: «Геннадий! Ты станешь тем, кем захочешь!» и подписался разборчивой подписью.
Ну, и зачем мне Америка, думал я по дороге в «Москву». Кто я американскому полицейскому? Кто мне американский полицейский? А здесь всё мило, всё по-домашнему…
Из номера я позвонил Казанцеву.
— Александр Петрович? Это Чижик. Да, из «Поиска». Я сейчас в «Москве», в городе и в гостинице. Вы не могли бы подойти, поговорить? Нет, можно, конечно, и по телефону, но…
Казанцев сказал, что будет через сорок пять минут.
И прибыл в указанный срок. При параде: старомодный, но хороший костюм, и ордена, и медали.
Я пригласил его в ресторан. Ритуал выработался: с писателями говорить в ресторане. И там, на своём уже привычном месте рядом с пальмой, за неспешной трапезой пошёл неспешный разговор.
— Нам понравился ваш роман, Александр Петрович. Безусловно понравился. Но вот в чем затруднение: у нас в этом году свободно только девять листов, остальные расписаны. А во «Внуках подземелья» двадцать один лист. По нашим правилам, мы не можем растянуть печать на два года. Поэтому либо мы будем публиковать ваш роман полностью в будущем году, по два листа в номер, либо вы сокращаете роман до формата журнального варианта, листов до восьми, и мы начинаем публикацию с седьмого номера. То есть с июльского. Решать вам.