Игорь знает: надо бы напомнить себе о том, что Екатерина — хороший человек. Он любил ее со всем пылом молодости, со страстью, которая казалась безрассудством. Они бравировали тем, что их родители были против этого брака, и рисковали свои добрым именем. Так велика была сила этой любви. Игорь вспоминает осуждающие взгляды родственников на свадьбе. Вспоминает, как мало было народу, вспоминает смущенное лицо священника. Он до сих пор помнит мускусный, щиплющий ноздри запах ладана, все еще видит золотое кольцо и ее взволнованное лицо под фатой, когда она произносит слова обета.
Но все это осталось в той прошлой, далекой жизни — перед войной, перед революцией, до «Весны священной». С тех пор их жизнь невероятно переменилась. Глядя на Екатерину, Игорь не узнает в ней своей невесты. Его любовь к ней, как и ее здоровье, истончилась, разрушилась, и теперь их удерживают вместе только родственные отношения.
— Ты очень мило выглядишь, — повторяет Игорь. Он надеется, что повторение этой фразы придаст ей вес и достоверность.
Ничего другого он не может заставить себя сказать. Ему худо от того, что он плохо с ней обращается. Но ему претит ее болезнь. Атом за атомом Екатерина разлагается, тогда как в Коко всегда ощущается легкое поблескивание или искристость, что подтверждает ее существование. И его. И все, что он может сделать для жены, это проявлять к ней равнодушное внимание в надежде на то, что она все поймет.
Глаза Екатерины наполнены печалью. От тягостных мыслей у нее раскалывается голова. Она продолжает расчесывать волосы. В этом жесте есть что-то автоматическое — в нем нет необходимости.
— За что ты меня ненавидишь? — спрашивает она, бросая щетку на кровать. Она хочет произвести какое-то действие, которое вызвало бы шум, но щетка падает на одеяло с глухим ударом.
— Я не ненавижу тебя.
— Что плохого я сделала? — В ее словах такой жар, будто у нее горит язык.
— Ты не сделала ничего плохого.
— Я не хочу быть больной, ты же знаешь.
— Знаю.
Игоря охватывает чувство вины. Кажется, что вокруг стало меньше воздуха. Смягчившись, он протягивает руку и поглаживает Екатерине щеку.
В ее скорбном лице на мгновение проскальзывает облик молоденькой девушки — губы четко очерчены, голубые глаза искрятся. Но теперь ее губы расплылись, глаза потеряли яркость.
Уже более спокойно Екатерина спрашивает:
— В ней есть что-то особенное?
Игорь прислушивается к себе и старается ответить честно:
— Нет.
— Она ничего не понимает в твоей музыке. И ее это не волнует.
— Это, пожалуй, слишком сильно сказано.
Повисает молчание. Наконец она говорит: