Игорь смеется.
— Очень мило!
— А теперь можно мне уйти?
Игорь ерошит волосы сына.
— Пойдешь, пойдешь.
Игорь любит мальчика, любит его большие простодушные глаза, его маленький вздернутый нос. Он отмечает, что Сулима унаследовал его пальцы — изящные, красивые, не кургузые, как у его брата. Волосы у Сулимы гуще, глаза темнее, чем у Федора, — он, как понимает Игорь, значительно более привлекательный мальчик.
— Попробуй опустить правую руку на то же место и изменить гармонию левой рукой. Вот так!
Глядя на руки сына, Игорь представляет себе звуки, возникающие от нажатия клавиш. Черные и белые.
Спустя три года после революции и два года по окончании войны Игорь чувствует, как возросла его любовь к черным клавишам. Они существуют в контраст к белым и придают белым живительную остроту. Как и черные клавиши, он тоже ощущает своего рода инакость, непохожесть на других. Черные клавиши, как и он сам, воспринимаются чуть смещенными, будто мир вокруг них накренился на десять градусов.
Россию тоже жестоко накренили и опрокинули. Игоря вместе с тысячами беженцев лишили Родины, безжалостно вытеснили на Запад. Теперь он и его семья вынуждены ютиться в двух маленьких комнатенках в парижском отеле. И должны быть благодарны великодушным покровителям и радоваться скудным доходам от случайных концертов.
Живя после окончания военных действий в Швейцарии, Игорь осознал, что лишился всего: денег, земли и — самого ценного — своего языка. Он не смог достойно попрощаться с друзьями, не успел как следует собрать вещи и теперь оказался в крайне тяжелом положении. Из-под его ног столь резко выдернули почву, что ему кажется, будто он до сих пор падает.
После вынужденного изгнания его жена Екатерина все время нездорова. Двое сыновей и две дочери растут без гражданства. Но при всей их неустроенности Игорь утешает себя мыслью, что семья теперь стала гораздо более сплоченной. Они учатся полагаться только на себя и полностью доверяют друг другу.
Они нигде не живут подолгу, не могут пустить корни и завести новых друзей. Поэтому братья и сестры стали лучшими друзьями. В этом зыбком мире родители оказываются единственной неугасимой звездой и надежной опорой.
— Папа, сколько еще мы будем здесь жить?
— Пока не найдем чего-нибудь получше.
— Когда же?
— Еще не знаю. Возможно, скоро.
— Мне здесь не нравится. Я хочу, чтобы у меня была своя комната.
— Но ты же знаешь, ни у кого из нас нет своей комнаты.
— А я привык, чтобы у меня была своя комната.
— Понимаю. Но все так переменилось…
— Не хочу быть в одной комнате с Миленой. Она разговаривает во сне и будит меня. И еще она щиплется.