— Настолько хорошо, насколько можно было это себе представить.
Стараясь подбодрить Коко и желая доказать, что она хороший менеджер, Адриенн рассказывает, как все усердно работали в отсутствие Коко, какими все были прилежными.
— Тогда почему ведутся эти разговоры о повышении зарплаты?
— Это все французы. Остальные вовсе не жалуются. Они просто счастливы были бы работать больше времени за меньшую плату!
— Выходит, национальность — причина всех бед, а?
— Не волнуйся. Никто не собирается устраивать революцию.
— М-м-м.
— Я справлюсь. Поверь мне.
Коко уже улыбается. Она закрывает папку и обеими руками хлопает по крышке.
— Прости. Ты замечательно работаешь. При этом знаешь, что мне нужно. Я считаю, что это нелегко.
Спустившись вниз, Коко на мгновение останавливается. Никто не видит, как она, наклонившись над перилами антресолей, окидывает взглядом сцену внизу. Там — воплощение ее творчества: крепдешиновые блузы с поясом, вечерние платья из черного гипюра без рукавов, короткие твидовые жакеты с накладными карманами и отвернутыми обшлагами.
Она наблюдает за клиентами, которые ощупывают ткань туалетов. Ей самой так нравится прикасаться к материалу! Ощущать ткань, скользящую между пальцев. Ее бросает в дрожь даже при мысли об этом. Она не может дождаться, когда вернется к работе.
Снизу доносится болтовня, где ровно столько русской речи, сколько и французской. Коко улыбается. Вот стоит она, безжалостная француженка из униженного сословия, и командует всеми этими лишенными прав и состояния княгинями и графинями. Обломками крушения, принесенного революцией. Сливки общества Москвы и Петербурга служат у нее моделями и продавцами!
У Коко возникает идея по поводу платья, которую ей хочется попробовать осуществить.
Под рукой оказывается одна темноволосая манекенщица. Они работают в комнате над магазином со множеством зеркал. Манекенщица из всех сил старается стоять неподвижно. Вокруг нее перемещается Коко, сначала на коленях, потом на четвереньках, затем поднявшись на ноги, затем присев. И все время Коко бормочет что-то нечленораздельное. С ее шеи свисают подвешенные на ленту ножницы. Поглядывая на выкройку на синьке, Коко работает непосредственно с тканью.
Это шелковое платье бежевого цвета, с неровным подолом и воротником в виде перекрещенного шарфа. Тут добавив рюш, там выпрямив складку, Коко дюйм за дюймом упрощает линии платья, позволяя ему мягко расклешиться внизу. Затем она берется за рукава.
— Никогда не могу правильно сделать эти проклятые рукава! — рычит она.
Куски ткани усеивают пол. Булавки Коко держит в уголке рта, как вы держали бы розу. Или нож. Когда манекенщица чуть шевелится или перемещается с ноги на ногу, Коко кричит: