— Да ну тебя! Она должна знать!
— Я в этом не так уж уверен. Считаю, что и мы не точно знаем.
— А ты чего хочешь — поймать их за этим? Это невозможно терпеть.
— Я не тороплюсь судить, вот и все.
— Ты и не торопишься.
— Не понимаю, как она могла узнать.
— У нее, как и у всех, есть глаза и уши. Если, разумеется, она себе не позволяет обманываться. — Мари смотрит на свои руки: кожа вся сморщилась от воды.
— Они очень таятся.
Мари качает головой, видя бестолковость мужа.
— Зайди среди дня к нему в студию! И ты называешь это «таятся»!
— Да, но…
— Ну что ж! Поскольку она не полная идиотка, то она знает. Поверь мне.
В саду мальчики возятся со шлангом и брызгают друг в друга водой. Сюзанн грубо толкает Милену на качели. Мари продолжает:
— Даже твоя собственная дочь уже вполне взрослая, чтобы понять, что происходит.
— Не смеши меня! Ей только четырнадцать лет.
— Она не так наивна, как ты думаешь, Жозеф.
Стакан, который Мари опустила в воду, булькает. На дне мойки скапливаются красные пятна.
— Ну ладно! Полагаю, что она догадывается. Но хуже будет, если произойдет взрыв. Мы должны приложить все усилия, чтобы было как можно меньше повреждений.
— Господи! Мужчины такие тупые! — решительно заявляет она. — Я должна быть сумасшедшей, чтобы рассказать ей об этом.
— Помни, дорогая, кому мы должны быть преданы.
— Я рассказала бы ей, не будь она такой высокомерной и угрюмой.
Вычистить все, поставить каждую сверкающую кастрюлю на соответствующее место — вот каким способом Жозеф справляется со смятением, нарушившим порядок в доме.
Он говорит:
— Одно бесспорно: если все вспыхнет, то и нас это коснется.
— А ты не хотел бы поглазеть на фейерверк?
Жозеф протирает след от пальца на бокале.
— Нет уж, спасибо.
Мари, видя, что мужу кажется, будто он на высоте, хочет слегка осадить его.
— Все что угодно, лишь бы спокойно жилось, да?
Но Жозеф чувствует, что играя в этот ритуал семейного подшучивания, в это «туда-сюда» болтовни двух супругов, Мари упускает из виду кое-что существенное. Ставя бокал на стол, он серьезно заявляет:
— Нравится тебе или нет, но мадемуазель Шанель наша хозяйка. И то, что важно для нее, важно и для нас.
Однако Мари не сдается:
— Я считаю, что она позорит себя.
— Не нам судить, Мари.
— Но кто-то должен!
Жозеф видит в окно, как Милена закручивает веревки качелей.
— Что ж, это не наш дом. Вспомни, что случилось с Миссией. Как только она заполучила своего любовника, нам пришлось уйти.
— Мне не нужно напоминать.
— Я тоже так думаю. Каждая смена любовника ведет к смене домашнего уклада. Это первое правило в обществе.