Руперт явно не ожидал такого откровения, снова застыл, подумал и осторожно проговорил:
— С людьми примерно также. Ты должна определить ту грань для человека, тот поступок, после которого не сможешь его простить. Если понимаешь, что в сравнении его слова или действия не настолько плохи, не всё ещё потеряно.
Я лишь уныло запустила вилку в салат, маньячно расчленяя листья и перемешивая их с другими ингредиентами.
— Экстренная ситуация по-разному действует на психику, — продолжил Руперт, не дождавшись вменяемой реакции на свои слова. — Кто-то паникует и убегает, кто-то лезет на рожон. Вон, как Эван, например.
Вилка замерла в руке, едва успев насадить кусочек огурца.
— А что Эван? — уточнила бесцветным голосом, не поднимая взгляда.
— Да как обычно, полез вытаскивать людей из-под завалов.
Мне показалось, что я превратилась в мраморную статую — на лице замерло отрешённое выражение, рука не двигалась, вилка так и осталась мучить насаженный на неё огурец, спина застыла в сгорбленном положении, пальцы заледенели.
Внутри что-то тоже покрылось трёхметровым слоем льда.
Я не могла вскочить и броситься искать врачей, спасателей, не могла панически выспрашивать у отца, что случилось, как там Эван, что с ним, он хоть жив? Я не могла ни заорать от отчаяния, ни заплакать.
— Он всегда был немного героем, — пожала плечами и засунула ненавистный огурец в рот.
Желудок моментально начал сопротивляться, пытаясь спазмами отговорить меня глотать ненужную ему еду. Но я проглотила. Спокойно отложила вилку. И аккуратно начала спрашивать, что случилось.
К сожалению, отец почти ничего не знал.
Глава 4
Я шла в сторону операционного блока и собиралась сидеть рядом с автоматическими дверями хоть миллион часов, хоть на полу, хоть… На подходе к операционным заметила Джордана Сандерса, мужа Линды, и с ужасом развернулась, делая вид, что просто от скуки шастала по коридору туда-сюда.
Чёрт!
Что он тут делает?
Почему он сидит у операционных?
Как он вообще тут оказался?
— ЭЙ ТЫ, — крикнули мне в спину узнаваемым голосом миллиардера.
Я вздрогнула и мысленно принялась убеждать себя, что он зовёт врача, зовёт врача, точно зовёт врача…
— ДЕВОЧКА!
Ну, врачей и не так называют иногда…
— ЭЙ ТЫ, С ТЕРМИНАТОРСКОЙ РУКОЙ.
А вот это было обидно.
Я замерла. Секунду стояла в замешательстве. Наконец, обернулась.
— Чего вам?
Но миллиардер больше не собирался орать через весь коридор, привлёк внимание – и отлично, дальше «девочка» пусть сама ползёт к его ногам и узнаёт, чего угодно милому сердцу мужчины. Я неторопливо подошла.
— Ну?
Мне сунули золотую карточку и приказали: