— Блин! — фельдшер настолько культурно выразилась, что Эван едва не расхохотался.
— Поняла теперь? Беги за спасателями, быстро!
— А ты?
Она как-то случайно перескочила с «вы» на «ты», но из них двоих этого никто не заметил.
— Я полезу по пожарной лестнице, постараюсь поймать его.
— Но…
В этот момент они оба увидели, как одна из верёвок порвалась, и мальчика скинуло ещё ниже. С такого расстояния ничего не было слышно, но Эвану показалось, что его оглушил смертельный треск рвущихся тросов. Они с фельдшером вздрогнули на пару, будто их одновременно ударило током.
— Я за спасателями, — слабым голосом подтвердила девушка и кинулась в сторону машины скорой помощи.
Эван закатал рукава ещё сильнее, присел рядом с женщиной и сказал:
— Вы молодец. Вы большая молодец. Теперь лежите и не двигайтесь. Вам помогут.
Женщина облегчённо закрыла глаза и, кажется, отключилась. Эван бессердечно обрадовался тому, что теперь истошный вопль не будет давить на уши.
Он очень быстро — физическая форма позволяла, не зря так усердно бегал по утрам, — взбирался по пожарной лестнице, но как бы ловко он не переставлял ноги, было очевидно — не успеет. По его прикидкам мальчик раскачивался на высоте двадцатого этажа, и верёвка безжалостно распускалась, не выдерживая натяжения.
Чем выше он поднимался, тем заметнее становился ребёнок.
Проскакав ровно половину, Эван замер.
Он ясно понял, что не успеет, даже если у него внезапно отрастут крылья и он взлетит.
Верёвка, исчерпав последние силы, с треском (его не было слышно, но воображение любезно достроило недостающий фрагмент) порвалась, мальчик даже не вскрикнул — просто мешком полетел вниз.
У Эвана было меньше пяти секунд на принятие решения.
Винтообразная лестница с широкими прямоугольными пролётами позволила ему отскочить назад, стартануть при минимальном расстоянии до перил, буквально в два широких прыжка вскочить на них, оттолкнуться и врезаться в летящего вниз мальчика.
Эвану некогда было рассуждать — это же так опасно! Ты мог промахнуться! Вы ведь могли не долететь! Ты посмотри, какое тут расстояние! Ты не умеешь летать! А если бы не допрыгнул?! А если бы не поймал ребёнка?! А если бы..!
Он просто сделал.
В универе ему довелось поассистировать на кесаревом в качестве практики по общей хирургии; состояние было похожее — никаких лишних мыслей в голове, только сухой расчёт — скальпель сюда, разрез такой-то длины, ещё один, не переборщить, помнить, что человеческую кожу хрен разрежешь, давить вот с такой силой, контролироваться кровотечение, достать ребёнка, пуповина, послед… а осознание, что у тебя на руках младенец — это уже потом. Ты подарил жизнь — потом. Ты совершил чудо, на которое медицина прошлых веков была не способна — потом.