– Но ты ведь нашел туда дорогу, Гарри?
– Мне просто повезло.
– И как же ты попал туда?
– Это сложно, Саныч, нужно уметь пользоваться козьими тропами.
– Козьи тропы – это что-то вроде кротовых нор?
– Слушай, Саныч, нескромный вопрос.
– Валяй.
– А ты как тут оказался?
– На зоне? Да по беспределу.
– Да я не про это, Сань, тебя же в две тысячи шестом осколочно-фугасным того…
– Эх, Гарри, нормально же сидели, – Санек соскочил с нар, подошел к столу, именуемому дубком, откинул крышку и, бросив на Игоря осуждающий взгляд, прыгнул вниз.
Игорь подошел следом и увидел под откинутой крышкой люка океан. Свинцовая масса, будто живая угрожающе раскачивалась.
– Игорь! – Звал оттуда голос, становясь настойчивей с каждой секундой. Данилов поморщился, зажал уши, но голос не утихал, и вскоре исчезло все, кроме этого голоса.
Даже через закрытые глаза он чувствовал яркий свет.
– Игорь! Просыпайся! Игорь!
Он открыл глаза и увидел мать, которая только что раздвинула занавески, и яркий свет упал на заправленную кровать брата.
– Ты опоздаешь!
– Опоздаю куда? – Спросил Данилов, все еще пытаясь понять, где он находится.
– В школу!
Школа. Это слово застало его врасплох едва ли не больше, чем ставшей реальностью сон, в котором живая мать с укором ждала, когда он встанет. Но встать при ней Игорь не мог – ведь это означало откинуть одеяло, а вместе с тринадцатилетним организмом, как он только что выяснил, ему достались и все причитающиеся ему гормоны.
Оставалось лишь жалобно проскулить:
– Ма-ам!
– Не вздумай снова опоздать! Не хватало мне опять выслушивать жалобы на тебя! – Сердито сказала мать и вышла из комнаты.
Неужели это и впрямь происходит? Навсегда или на время? Должен он быть паинькой или может сотрясать основы мироздания? От вопросов голова шла кругом, а на нее уже сыпались другие, более прозаические. Должен ли он вообще идти в школу? Во сколько начало уроков? Что за белоснежная тетрадка и почему он так волнуется?
Рюкзак со сломанной молнией он нашел под столом, а внутри ту самую тетрадку, именуемую дневником, правда, совсем не белоснежную, а потрепанную с отпечатком чьей-то подошвы на обороте.
Смутно знакомый детский почерк сообщил, что сегодня его ждали русский язык, химия, физкультура, история и какая-то аббревиатура в виде «МХК», которую он даже не пытался расшифровывать. Если начало в девять, то времени еще полно – на его часах «Электроника» только восемь ноль две. Однако увидев его выходящим из ванной, мать буквально вытолкала его за дверь: «не беси меня!»
Данилов вышел в промозглое утро, подняв воротник куртки. Ветер бил в лицо, мокрые листья прилипали к старым кроссовкам. Он смотрел на них, вспоминая, что последний раз видел их (или увидит?) в девятом классе висящими высоко на дереве в окрестностях озера Селигер.