Игорь открыл створку арочного окна – ту самую, через которую через пять дней Макс сбежит из дома, и достал слегка помятую сигарету, чиркнул спичкой, закурил, разглядывая рыжий капот за кустами.
Сквозь звуки дождя отчетливо раздалось клацанье двери. «Вольво» тронулась и, прошелестев по лужам, поплыла по улице, набирая ход. Игорь заметил, что все окна ее были затонированы. Он нахмурился. В глазах потемнело от никотина, скрутило внутренности, но зубная боль отступила. Игорь взял с полки календарик за 1995 год, щурясь от табачного дыма.
Мать пришла с работы час назад, значит завтра у нее ночная смена. Через четыре дня новый цикл, и двадцать четвертого октября – в ночь исчезновения Макса снова ночная смена. Пока все шло своим чередом.
Голоса родителей переместились в прихожую. Отец опять собирался куда-то по делам. Последнее время он уходил все чаще. Игорь знал, что он готовится, но не мог вспомнить, почему его не было в ту ночь. То есть, настоящую причину он, конечно, знал, но не помнил, какую он использовал для этого «легенду».
Но, кажется, прямо сейчас он ее озвучивал.
Игорь выбросил сигарету в дождь, закрыл окно и подошел к двери.
– Ира, ты думаешь, я прыгаю от счастья, что посреди рабочей недели мне нужно переться в Москву, а оттуда рано утром на работу?! Но я что, по-твоему, должен сказать – извини - не могу, встретимся через три года? – Говорил отец тоном, от которого за версту несло ложью.
– Но почему бы не предложить им приехать к нам на выходные? – Вяло сопротивлялась мать.
– Ты меня слушаешь?! Он не в отпуск приехал, Ира! У него операция! Дали направление в госпиталь, у него всего один свободный день. Он заедет к матери в Новогиреево.
– Кто приехал? – Спросил Игорь, выходя из комнаты.
Отец, сидевший на обувной скамейке, бросил на Игоря недовольный взгляд – дескать, тебе-то еще что за дело. Но поскольку рядом стояла мать, и ее, судя по напряженной позе и скрещенным на груди рукам, пока не совсем удовлетворяли объяснения отца, он сдержался.
– Сослуживец, друг мой старый, – сказал отец, с кряхтением натягивая ботинок, – вместе служили в Забайкалье. Остался служить по контракту. Дурак.
– Какое у него звание?
– Прапорщик.
– Будете пить, небось, и шляться по барам? – Спросила мать.
– Пить перед операцией?! Шляться?! Он же с женой, Ира! Им и мне рано вставать. Посидим, поболтаем, обычный ритуал. Слушай, мне это начинает надоедать, – отец встал, приложил ладонь ребром к шее, – мне это вот где все! Но если друг приезжает раз в три года, я что должен послать его?
– Да ладно, господи, езжай куда хочешь, – с неохотой согласилась мать.