Однако, совпадая теперь в телесных очертаниях с этой особой, мать моя, в очевидном отличии от Элеоноры Крепдешин, оставалась совершенно нагой, что, насколько мне известно, расходится с привычками, характерными для большинства людей. Что же касается Элеоноры Крепдешин, то она на моей памяти всегда облекалась в платья темных тонов, выделяющие те участки, где у людей сосредоточена женственность.
Мать моя, Исидора Тимофеева, будучи, повторяю, совершенно нагой, обхватила задними ногами веник и вылетела на нем в окно – что опять-таки, как мне кажется, не входит в привычки Элеоноры Крепдешин, всегда передвигающейся, по моим наблюдениям, способом прямоугольного и равномерного хождения.
Взволнованный – и, не скрою, глубоко возмущенный увиденным, я ринулся вслед за матерью моей из окна и, невзирая на ушибленную при падении лапу, пустился бежать по улице, над которой пролетала И. Тимофеева, но вскоре потерял ее из виду, ибо она летела со скоростью, показавшейся мне сверхъестественной или даже антинаучной.
До раннего утра поджидал я на Пятницкой улице ее возвращения, глядя в небо и обнюхивая мусорный контейнер № 126, в котором мать моя имела обыкновение трапезовать и обсуждать с подругами городские новости. В 6 часов 11 минут, согласно показанию городских часов, я увидел у овощной лавки Элеонору Крепдешин, забиравшую товар у крестьян. Никаких следов наготы, кроме обычной открытости лица и всех четырех конечностей, я в ее облике не приметил, равно как и следов недавнего полета, произведенного матерью моей, И. Тимофеевой. Единственное, что могло свидетельствовать об этих воздушных передвижениях, это повышенная растрепанность ее волосяного покрова, да еще угрюмый, отчетливо подозрительный и, противу обыкновения, недружественный взгляд, брошенный ею на меня. Через три минуты, однако, она внезапно скрылась в глубине склада и в течение дня, по моим сведениям, на улице не появлялась, что могло объясняться, впрочем, недомоганием, связанным с конституцией женского организма, или неудачной коммерческой конъюнктурой того дня. Вместе с тем немедленно по ее исчезновении меня окликнула сзади неизвестно откуда появившаяся мать моя И. Тимофеева, в грубой форме предложившая мне убраться подальше. Исидора Тимофеева выглядела как обычно, то есть предстала предо мной в знакомом кошачьем облике, искаженном разве что излишней взъерошенностью, косматостью и грубым, уклончивым взглядом.
Вот, собственно, и все, что я имею сообщить. Хотелось бы присовокупить к сказанному несколько замечаний. Э. Крепдешин я с тех пор часто встречал как в ее лавке, так и на городских коммуникациях; видел ее и выходящей из собственного дома по Пятницкой улице дом девять. В то же время мать моя И. Тимофеева вела обычное кошачье существование и даже прохаживалась подле Э. Крепдешин, ничем не выдавая своей с ней тождественности. Не исключено поэтому, что мать моя только изредка превращается в Э. Крепдешин, подменяя ее собою, а в остальное время является другой личностью. Но столь же вероятно, что Э. Крепдешин – только служебный двойник моей матери, и ее торговые операции служат прикрытием для подлинной деятельности И. Тимофеевой, занимающейся ночными полетами в человеческом образе.