– Гир, мы все должны ему, – заметил Тнота.
Он пытался говорить вполголоса, спокойно, чтобы я не расслышал. Получалось не очень.
– Мы должны ему больше, чем ты можешь вообразить. Но дело в другом: если останемся – сдохнем.
– Езжай один! И вообще, делай, что хочешь!
– Ты знаешь, я не уеду без тебя. Но оставаться нам нельзя.
Я протер кинжал маслом, сунул его в ножны за поясом, затем взялся за прочее барахло. По сути, я просто убивал время. Вряд ли возлюбленным понравилось бы мое вмешательство, но поторопиться им все же стоило. Они проспорили всю ночь до рассвета. Наверняка убитые горем родные и близкие погибших, а скорее их кредиторы, уже помчались к начальникам двух ближайших станций. Обычно люди из Цитадели предпочитали не замечать копателей Морока и их базу в Фортуна-тауне. Изрядная доля ценностей, выкопанных в ядовитых пустошах, оказывалась в княжеских карманах и сокровищницах. Но начальство едва ли потерпит бойню у себя под боком, тем более что среди убитых были солдаты, пусть даже и дерьмовые. И пусть инцидент не слишком крупный, всего-то дюжина трупов, но на фоне общей приграничной скуки он не останется незамеченным.
Я надел перевязь с мечами, подвесил пистолеты, собрал прочее снаряжение. Слизь, размазанная по морде Большого пса, уже прожгла дерево, и Большой пес укоризненно глядел одним глазом. Однако жуткая дрянь у меня внутри, не зря все заживает с нечеловеческой быстротой.
Я шагнул в комнату, где Гиральт яростно пялился на смущенного Тноту. Оба, увидев меня, умолкли. А я почувствовал себя посреди драки – не так, как прошлой ночью, но в некотором смысле и погаже.
Я посмотрел на платяной шкаф, кресла, на выемки, оставленные на сиденьях двумя стариками, каждый вечер сидевшими у огня.
– Понимаю, уезжать не хочется, – сказал я Гиральту. – Это твой мир, тебе трудно покинуть его. Но у вас нет выбора.
– Не говори, что у меня есть и чего нет! – крикнул Гиральт. – Ты во всем виноват!
Он побагровел – даже под бородой. Гордый человек. И не военный, и не из «Черных крыльев». Понятно, что я для него – пустое место.
Я выудил из платяного шкафа пыльный графинчик с чем-то янтарным и пару чашек, налил и раздал возлюбленным. Те угрюмо выпили.
– Уезжай, – попросил багровый Гиральт. – И не возвращайся. Я говорил Тноте: он не чета таким, как ты. От тебя одни беды – и ему, и мне. Ты даже на человека не похож.
Он гневно ткнул пальцем в мою сторону и повернулся к другу:
– Хочешь стать кем-то вроде него? Да?
Тнота беспомощно глянул на меня. Бедолага попал между молотом и наковальней, и молот к нему приближался.