Кувалда изо всех сил пытался вспомнить, что произошло, но так и не мог.
— Похоже, вы и правда не помните. Нападение на преображенцев? Драка? Дебош? — Астахов завалил его наводящими вопросами, но безуспешно.
Краснослав не мог поверить, что он в самом деле мог учинить что-то подобное. Это было совсем не в его стиле.
— Считайте, что фы уше исклютчены, Сычёфф, — злорадно произнёс Немец. — На каторге фас научат всему остальному. Чему не научились у нас.
Кувалда скривил лицо, будто от зубной боли. Немец раздражал его всё больше и больше.
— Но-но, Готлиб Карлович, вы торопите события, — вдруг произнёс Астахов.
— Посвольте мне распоряшаться свой Гимнасия сам, Виктор Всеволодович, — возразил Немец.
— Я имею в виду каторгу и всё остальное, — миролюбиво пояснил следователь. — Это будет решать дворянский суд, а не вы.
— Какие обвинения мне предъявлены? — спросил Кувалда.
Астахов почесал бакенбарды, полистал бумаги, выбирая, судя по всему, показания свидетелей.
— Неповиновение и оказание сопротивления сотруднику полиции при исполнении им служебных обязанностей, — сказал он, протягивая Краснославу листок. — Вот, можете прочитать, что вы натворили.
Кувалда жадно вчитался, восстанавливая в памяти события прошлого вечера. Потом перечитал ещё раз, понимая, что названное Астаховым обвинение рушится как карточный домик.
— Позвольте, — произнёс капитан Кувалда, возвращая лист с показаниями. — Ваши обвинения беспочвенны.
Следователь снова побагровел от гнева, но ждал пояснений.
— Я не сопротивлялся задержанию полицейскими, здесь же всё написано, — сказал Краснослав. — А преображенцы — солдаты, офицеры. Они не были при исполнении, они пришли пить водку. Как дворянин, я требую сатисфакции от каждого из них.
Снова повисло молчание. И директор, и следователь задумчиво смотрели на Краснослава, который ждал хоть какой-нибудь реакции на свою речь.
— Нет, ну каков наглец! — засмеялся Астахов спустя пару мгновений.
Краснослав по-прежнему стоял гордо и прямо, прилежно играя роль надменного барчука.
— Фосмутительно! — фыркнул Немец, но Краснослав даже ухом не повёл, полностью игнорируя директора.
— Юридически всё верно, — произнёс следователь. — Но ни о какой дуэли не может быть и речи. В Преображенском полку дуэли запрещены личным повелением Императора.
— Меня устроит публичное извинение, — произнёс Кувалда.
— Это уже не наше дело, — пожал плечами Астахов. — Разбирайтесь сами. Но по делу об убийстве посла — я буду вынужден взять с вас подписку о невыезде.
Кувалда только хмыкнул в ответ. Такой исход его устраивал.