— А толку такому с наследства? Так же и профукает, как своё.
— Если только этого Бурмина не приберёт себе мудрая жена. Которая не даст профукать солоухинские миллионы.
Над этим выводом дамский кружок крепко задумался.
Алина сложила веер, осветила лицо улыбкой — не слишком широкой, но и не натянутой, — и двинулась к танцующей толпе.
— Куда ты? — недовольно окликнула мать. — Опять в уборную?
— А, господин Бурмин!
Бурмин обернулся к молодому человеку с выражением, которое остудило бы и отбросило назад любого незнакомца.
Но только не Митю Шишкина. Он был так рад, что не мог и подумать, чтобы кто-то не отплатил ему тем же, а потому не заметил холодности.
— Я так мечтал с вами познакомиться лично!
Лицо Бурмина не выразило ответного желания знакомиться.
Но восторга Мити хватало на двоих.
— Вы тот самый Бурмин! Который дал волю всем своим крестьянам! Вы мой герой, вы знаете?
Восторга столь простодушного, что Бурмин невольно сменил холодное замкнутое выражение на приветливое.
— Дмитрий Шишкин, позвольте представить себя самого.
— Вы Петра Сергеевича сын, — с улыбкой поклонился Бурмин.
— Вы знакомы с моим отцом?
— К моему сожалению, только понаслышке. Наши имения по соседству.
Молодой человек казался Бурмину всё более забавным. Как молодой дог, который скачет, припадает, машет хвостом, норовит облобызать. А сам при этом — с телёнка. «Не поэтому», — поправил себя Бурмин, фамильярность он считал отвратительной. Лицо и взгляд Дмитрия Шишкина выдавали привычку думать и размышлять. Именно это придавало его неловкости обаяние, а простодушию — намёк на сложность.
— А я столько наслышан о вас! Крестьяне ваши… Меня это потрясло. Я столько читал… Права каждого человеческого существа… Идеи философов-просветителей… Свобода как непременное условие для гражданина… рабовладение… Американские штаты… — Слова его рвались и тонули в музыке, в шуме бала.
— Мне кажется, этот разговор не слишком подходит к балу, лимонаду и мороженому. — Бурмин улыбкой смягчил замечание, показав на столы позади них. Запотевшие вазочки. Запотевшие кувшины.
Шишкин осёкся, точно проснулся, точно впервые заметил и мороженое, и лимонад.
— …Но я был бы рад его возобновить при более удобном случае, — добавил Бурмин дружески. Тронул молодого человека за плечо. И осёкся. Поверх его плеча он увидел…
Но он ведь знал, что она непременно здесь будет. Знал и представлял, как это будет, как может быть — или не может.
И всё-таки перехватило дыхание. Как от встречи с призраком. Как от встречи с собственной фантазией. Может, именно потому, что воображал себе эту встречу слишком часто.