Петтерсы. Дети океанов (Воля) - страница 100

За разговором дорога прошла практически незаметно. Уже поворачивая к дому, Марта со всего разлета натолкнулась на какого-то человека. Низкорослый туземец ахнул и, согнувшись пополам, упал, выронив палку, которая, видимо, служила ему костылем. Корчась в пыли от боли, он прошипел:

— Ам зара тэ, кара э.

Океанолог бросилась к мужчине, чтобы помочь ему подняться, но тот с силой оттолкнул ее. Только сейчас, увидев перекошенное от боли лицо и горящий ненавистью единственный глаз, Марта поняла, что это ее «старый знакомый» с рынка.

Туземец с большим трудом поднялся, держась за левый бок. Все его тело покрывала повязка, пропитанная с левой стороны кровью. Он посмотрел на Марту и тоже узнал ее.

И тут произошло нечто странное. Вместо того чтобы махать руками и извергать проклятия в адрес обидчика, он начал ехидно улыбаться, будто знал что-то такое, чего не знала миссис Петтерс. Океанолога прошиб холодный пот, она стояла и завороженно смотрела на этого маленького злобного человека, смеющегося ей в лицо, и не могла пошевелиться. Закончив улыбаться, туземец смачно сплюнул, зажал рану рукой и, прихрамывая на одну ногу, не спеша направился восвояси. Вскоре он растворился в толпе, оставив миссис Петтерс погруженной в мрачные мысли посреди улицы.

Дни на острове летели быстро. Так всегда происходит, когда у тебя нет времени для лени и ты занят важным делом, а забот у юных Петтерсов хватало. С повседневной суетой незаметно прошел Пришвартовень и наступил «Месяц Добычи».

На первой его неделе Майкл закончил строительство хижины, и дети въехали в свой первый, построенный своими руками дом. Он полностью состоял из бамбука, связанного между собой веревками, сплетенными Эйшей из лозы[121], и лишь крыша была обтянута брезентом, на который дети положили пальмовые листья, так она не протекала при дожде и не накалялась на солнце. По своим размерам это было скромное бунгало, чуть больше, чем их комната в Пензансе, однако после ночей, проведенных на песке под открытым небом, оно им казалось просторнее покоев королевы.

Когда работа была окончена, Эйша оглядела критическим взглядом голые стены и тут же наказала брату смастерить несколько полок — видимо, страсть к ним девочки впитывают с молоком матери. На резонный вопрос Майкла: «А зачем?» девочка надула губки и сказала:

— А куда, по-твоему, мы положим цветы, мои браслеты и поставим картину мамы?

Последний аргумент стал решающим, и, не вдаваясь в споры, мальчик обустроил жилище различными полками и ящиками для одежды и всякой немногочисленной утвари. Эйша же распорола часть своих платьев, сшила из кусков что-то наподобие наволочек, набила их травой, и теперь у детей были две очень даже мягкие подушки.