— Надо найти и его посох. Ты видишь его, Арчи?
— Там, под тем уторцем. Он почти пуст…
Совместными усилиям девушке и мальчику удалось откатить труп. Забрав посох, они повернули в сторону заставы.
— Стой, Генрика, там кто-то живой! — вдруг воскликнул Арчи.
Подняв посох, девушка заставила его светиться.
— А я его видела в Иртине! — удивилась она. — Он в храм приезжал накануне того, как отец уехал.
— Это наш барон! — воскликнул Арчи. — Я его видел, когда мы с магмейстером в Вельбир к больному ездили.
— Всех-то ты видел, умник, — непонятно почему обиделась Генрика. — Что же они его тут бросили?
— Будто ты не знаешь, как шарахаются благостные наниты от тех мест, где плясало мертвецкое коло?
В тишине ночи, нарушаемой лишь шумом реки, короткий смешок девушки прозвучал настолько дико, что Генрика сразу же посерьезнела:
— Позови сюда сунланцев!
Услышав о раненом рыцаре, воины все же собрались с мужеством и заставили себя выйти за стену. Пока парнишка бегал за подмогой, Генрика сделала все, на что способен некромаг, чтобы не дать душе улизнуть из покалеченного тела. В конце концов юноша тихонько застонал и открыл глаза. Магичка последний раз провела рукой по лицу раненого: вкаченной в тело силы должно хватить, чтобы дотерпеть до лазарета.
В этот момент подоспели солдаты с носилками.
— Как можно скорее отвезите его к нанитам, — сказала Генрика. — Надеюсь, барон выживет и наградит тех, кто его спас. Как у вас, в степях, принято благодарить тех, кто помог выжить?
— У нас это зовут долгом крови, — ответил старший из воинов.
— Теперь барон Вельбирский — ваш должник, — хихикнула девушка. И опять неуместный смех прозвучал, словно хриплый лай.
Сунланцы чуть ни бросились назад, под защиту ярких костров. Но Генрика продолжила:
— Спешите! И нам пора! Спасибо тебе, шаман. Завтра придут подводы, мужчины заберут тело моего отца. Он достоин того, чтобы его похоронили вместе с рыцарями.
* * *
Рассвет застал юных магов в дороге. За ночь они успели добраться до мостов, на рассвете миновали лагерь нанитов, а ранним вечером Генрика и Арчи были уже дома.
Войска Утора не дошли до приречных долин, поэтому жизнь в Иртине казалась по-прежнему спокойной и размеренной. Как до войны.
Подъезжая к своему дому, Генрика и Арчи увидели, что возле него собралась небольшая толпа. Главными лицами в ней были брандмейстер и нотариус. Арчи спрыгнул с лошади, подал руку Генрике. Люди молчали, и в этом молчании чувствовалось то напряжение, которое сопутствует страшным новостям. Первым не выдержал добряк Леонтер Баратти:
— Генрика, девочка… Мы пришли, но в доме никого не было.