Как вы уже видели, этот необычайный спектакль нужен для вознесения хвалы – хвалы, изливаемой в псалме, хвалы, выражаемой коленопреклонением. Он заменяет «церковь». А ведь здесь, на земле, люди не переносят больших доз церковной службы: час с четвертью – вот их предел, да и то не чаще раза в неделю. То есть, по воскресеньям. Один день из семи, и даже при таких условиях они ждут его без особого нетерпения. Итак, что же обещает им их рай? Церковную службу, которая длится вечно, и День Субботний, не имеющий конца! Им быстро приедается даже их здешний коротенький день субботний, наступающий лишь раз в неделю, и все же они жаждут, чтобы он длился вечно; они грезят об этом, они говорят об этом, они думают, что они думают, что он сулит им блаженство; с трогательным простодушием они думают, что они думают, что они смогут быть счастливы в таком раю.
А все потому, что они вообще не умеют думать; они только думают, будто они думают. На самом же деле думать они не способны; на десять тысяч человек не наберется и двух, у которых было бы чем думать. А что касается их воображения… – взгляните на их рай! Они приемлют его, они одобряют его, они восхищаются им. Достаточно и этого, чтобы вы получили полное представление об их разуме.
4. Изобретатель их рая ссыпает в него без разбора все нации. И к тому же на основе полнейшего равенства, не возвышая и не принижая ни одну из них: они должны быть «братьями», всегда пребывать вместе, вместе молиться, вместе бренчать на арфах, вместе тянуть осанну – и белые, и чернокожие, и евреи, и все прочие: никаких различий между ними не делается. Здесь, на земле, все нации ненавидят друг друга, и каждая из них ненавидит евреев. И все же любой благочестивый человек обожает этот рай и лелеет мечту попасть в него. Совершенно искренне. И в святом восторге он думает, будто од думает, что, попав туда, он обнимет все земные племена и начнет безостановочно прижимать их к своей груди!
Человек – настоящее чудо! Хотел бы я знать, кто его выдумал.
5. Каждый человек на земле обладает своей долей рассудка, велика она или мала; и он гордится ею, какова бы она ни была. И сердце его переполняется гордостью, когда он слышит имена великих мыслителей своего племени, и он любит слушать о их дивных свершениях. Ибо он одной с ними крови, и, прославив себя, они прославили его. «Вот на что способен человеческий разум!» – восклицает он и перечисляет мудрецов всех веков, вспоминая бессмертные книги, которые они подарили миру, чудеса техники, которые они придумали, – весь тот блеск, который они придали науке и искусству; перед ними он обнажает голову, как перед монархами, и искренне воздает им все почести, какие только может изобрести его исполненное радости сердце, тем самым вознося разум надо всем, что только есть в его мире, и признавая его единственным и верховным владыкой! А после этого он стряпает рай, в котором не найти и жалкого клочка разума.