Но самое главное: ни одной фотографии на учеников-мучеников не было за исключением одного полуобгоревшего или истлевшего снимка.
Сколько так он провалялся на нарах, Чуйкин уже и не помнил, а толком не соображал. Его обкалывали сывороткой правды, пытаясь докопаться до сути истины — информации на подопечных, но он так и не сдал конкурентам ни одного своего ученика. Поэтому последовал открытый контакт.
В полумрак сознания Чуйкина ворвался голос нежданного и незваного посетителя. К нему явился его преследователь… из прошлой уже жизни.
— Здорово, Василий Иванович…
— И те не хворать, животное…
Оппонента величали — Животин. Как говориться: дал же Бог фамилию — а метил шельму.
— Ну ты… не очень-то, а то ведь и поправить твоё здоровье — это мне быстро! И разрешения не потребуется! Хошь загреметь в зону вечной «юности»?
— Да не боюсь я мерзлоты! Холод напротив помогает сконцентрироваться и думать…
— Вот и подумай о своей неправедной жизни! Ещё не поздно всё исправить…
— Мне не гони! Как и то, ради чего пожаловал… — не жаловал хозяин камеры-одиночки в специзоляторе залётного гостя. — Ничего я вам не скажу, а и дальше рассказывать не стану про своих подопечных!
— Да я и не собирался тя пытать относительно них, просто хотел «обрадовать» по старой «дружбе», ну и, конечно же, своей душевной «доброте»… — затаил обиду и зависть словоохотливый оппонент. — Нашли мы одного твоего ученика — и лучшего! А больше мне и не надо! Зацепка имеется! Это…
Заключённый вскочил, пытаясь наброситься на гостя.
— Руки… — блокировал захват на шее тот, уронив Чуйкина на нары, — … убрал от меня! Я к те не обниматься пришёл! Так что оставим эти телячьи нежности на потом…
Прощаться гость надолго не собирался с узником, пообещав: станет приходить к нему и изводить.
— Вали…
— Так что передать мне твоему почти, что состоявшемуся выпускнику? Или…
— Не надо! Вали…
— Не, я не к ней ща двину, а…
— Стой! Остановись!
— Извини… — ухмыльнулся гость. И добавил ехидно: — Подвинься!
За ним закрылась дверь, а Чуйкин замер у решётки, из-за которой пытался достать визитёра. Его содержали в камере-одиночке как хищного зверя или маньяка. А таким и сделали документально — буйно-помешанным психом. Иначе как объяснить кому надо, его странное поведение. Да и улики на лицо — вся группа захвата в лазарете.
Отныне конкурент будет по крупицам собирать всё то, что прежде было известно как проект «У».
— У-у-у… — зашёлся от бессилья Василий.
А чуть погодя взял себя в руки. Нет, он так просто не сдастся. Конкуренту не сломить его. Он ещё поквитается с ним — найдёт способ доставить весточку тому, кому необходимо в его незавидной ситуации. Ещё выберется из этой западни, а пока притвориться: ему безразлична его нынешняя участь. Он отрешился. Хотя это и не так. Но его больше никому не пронять. Он само спокойствие, а его аура — броня, если не вовсе потёмки для противника.