Знать об этом Мешков не знал, да, похоже, что и не догадывался, какие чувства испытывают оба друг к другу — оказался меж двух огней. И также не сказать: круто забрался, а взбирался по карьерной лестнице. У Мешкова боевых заданий, а ранений хватало, как и у начальника — мог часами рассказывать какой-нибудь смазливой дурёхе, а после…
Не клеилось у него почему-то с женщинами, особенно, когда его привозили домой с простреленной рукой или ногой, а иной раз и разбитой головой. Нынче все любили достаток, и неважно, каким путём и средствами он зарабатывался на жизнь, пускай неправедным, главное урвать побольше.
Не из того теста был слеплен Мешков, да и Шилов, как водится, приложил руку к его характеру — ковал как металл, а постоянно закалял. Всё-таки изначально видел в нём преемника.
Сколько Мешков уже времени тянул с ним лямку, оказавшуюся непосильной ношей — прикинул мысленно про себя дорогой:
— Ага, это что же получается: намотал почти на… юбилей! А тот ещё срок — десяток лет своей жизни разменял — и лучшие годы, — нисколько он не жалел о том, как и о подполковничьих погонах. Зачем они ему, когда лучше сразу отхватить полковничьи, а для Шилова расстараться на генеральские, с лампасами заодно.
И надо же такому случиться — очередная незадача. Им постоянно мешали, обрубая концы. Только бы казалось, они зацепили кого надо — и на тебе — было запрещено встревать, а влезать подавно чревато. Перед лбом маячила красноречивая надпись, как на трансформаторе: «Не влезай — убьёт!»
— Животин — животное! Скотина… — выругался Мешков, нажав на тормоза, едва не проскочив на красный свет.
Спецсредства он не выставлял напоказ, и не включал. Но также понимал: и без них за ним могут следить. И кто — тоже ясно. Решил проверить грешным делом. А то мало ли что, а душе хотелось приколов. Спокойная жизнь не для него, если в крови не бурлил адреналин, а она не имела выхода из тела.
Резко рванул с места ещё до того, как загорелось зелёное око — двинул на жёлтый моргающий глаз.
— Понеслась… — понравилось Михаилу. — О я даю! Одно слово — Шумахер!
Едва не подрезал какую-то бабульку, что не торопилась переходить на иную сторону проезжей части, замешкавшись на «зебре».
Словно по команде за Мешковым устремился поток машин, а бабулька знай себе замерла, как вкопанная, в довесок ко всему выронила авоську с продуктами.
— Яйца… — слишком поздно опомнилась она, и давай ими швырять в авто, чуть было не подрезавшее её. А затем ахнула по капоту клюкой.
Из машины выскочил крепыш, стараясь убрать бабку с дороги, да та вступила с ним в перепалку и не на словах — короче перегнула палку — погнула свою клюку на нём, как следует отходив.