, живописцу по ремеслу и римскому уроженцу. Оказалось, что он знал князя, и как только он услыхал о моей просьбе, отвечал, что готов ссудить князю какую ему угодно сумму с тем, чтоб он сам приехал в город для заключения условий.
Между тем неприятель подходил к вратам Москвы. Уехать не было никакой надежды, я решился запастись провизией, загородить дверь своего дома и выжидать события.
14 сентября актриса французского театра госпожа Флери прибежала ко мне в испуге, прося убежища, которое я ей охотно дал. 15-го, в 6 часов вечера, мы все вместе сидели в маленькой гостиной моего дома, судя вкривь и вкось о событиях, как вдруг раздался пушечный выстрел, заставивший нас содрогнуться, и дамы опустили головы. Я сначала думал, что это начало сражения и что русская армия решилась защищать город, но, не слыша более ничего, я рассудил, что этот пушечный выстрел был, может быть, сигналом сбора солдат под знамена.
Ночью нас разбудили адский шум и крики пьяных людей, которые дрались и били окна кабаков, как будто порядок исчез с властью. Госпожа Флери пришла мне сказать, что из окон ее комнаты виднелась светлая полоса, нисходящая с неба; я посмотрел и убедился, что это может происходить лишь от зарева какого-нибудь пожара. Наконец спокойствие мало-помалу восстановилось, и мы улеглись спать.
На другой день рано утром я влез на чердак и увидел из слухового окна, на вышине близ города, огромный столб пыли, казавшийся поднятым кавалерийским корпусом, но даль мешала различать предметы. Минуту спустя я взглянул на улицу и увидел всадника в белом плаще, разговаривавшего с гражданином, которому говорил отличным французским языком, что он уже пять лет находится на службе. Услыхав солдата, говорящего по-французски, я думал, что обслушался, так сильна была уверенность, что русская армия еще в Москве.
Я сошел и сообщил жене все, слышанное мною. Она мне отвечала: «Ты, верно, ошибся; сходи в дом князя, может быть, ты там узнаешь кое-что». Я пошел и, в саду встретив управляющего, спросил его, не знает ли он чего нового. «Как, сударь, так вы не знаете, что случилось?» — «Нет, ничего не слыхал». — «Вы не знаете, что французы в Москве и Бонапарт в Кремле? Вход его был возвещен пушечным выстрелом, который вы, верно, слышали». — «Но где же русская армия?» — «Она отступила». Я, смущенный, воротился домой и сообщил эти известия жене. Она тотчас начала жаловаться на князя, который нас покинул; наконец, накричавшись, нашумев и изливши все свое сердце, она успокоилась, и мы стали совещаться, что нам делать. Но что могли мы предпринять?