Только что французы вышли за заставу, как в другую заставу вошли крестьяне; они везли за собой множество провизии, и вскоре огромные дворы Воспитательного дома превратились в рынки, где можно было достать не только все необходимое, но и самые тонкие вина, и разные лакомства. Купцы много приобретали тем, что обманывали выздоравливающих и пленников французских, не знавших счет русской монеты. Они давали им за рубль 20 или 40 копеек, и если бедняк замечал, что его надували, и говорил это, купец обыкновенно отправлял его, прибавив ему копейку или несколько яблок.
По возвращении лица, которому принадлежала квартира, занимаемая нами в Воспитательном доме, мы должны были выехать и наняли две комнаты в большом доме на Кузнецком Мосту.
Две недели спустя я явился к губернатору, графу Ростопчину, с просьбою выдать мне паспорт для проезда в Санкт-Петербург. Он осмотрел меня с ног до головы и резким тоном спросил меня, не служил ли я французам во время их пребывания. Я отвечал ему спокойно и хладнокровно, что это должно быть ему столько же известно, сколько и мне; что если бы я служил в городской страже подобно некоторым иностранцам, я стал бы с ними вместе помогать каторжникам вывозить за город трупы и навоз. Он сказал мне, что ждет из Санкт-Петербурга приказаний и чтоб я приходил к нему через пятнадцать дней.
Но мне не пришлось ждать так долго; через два дня он прислал за мной. Лицо его было менее сурово, и он объявил мне, что получил позволение дать мне свободный пропуск во все места России, куда мне угодно будет отправиться. Я объяснил, что желаю возвратиться в Санкт-Петербург. «Так обратитесь к обер-полицмейстеру, генералу Ивашкину, он уже получил мои распоряжения и выдаст вам требуемые бумаги». Я откланялся и поехал к господину Ивашкину, который немедленно выдал мне паспорт. Я купил кибитку и все необходимое для путешествия, и на другой день мы уехали.
Оканчивая мой рассказ, скажу несколько слов об дальнейшей судьбе некоторых действующих лиц, появляющихся в этих воспоминаниях.
Господин Дамон в минуту нашей разлуки, узнав, что казаки появились на Тверской, потерял рассудок от опасения потерять свои дукаты. Он доверился некоторому Молия, мозаичисту по ремеслу, с которым советовался, куда бы ему вернее скрыть свои богатства. Он указал ему на чердак, говоря, что он сходит за ключом, так как у него также есть кое-что спрятать. Они отправились вместе. Господин Дамон отнес и положил свое золото в угол, потом он все это прикрыл находящимся вблизи хламом. Молия, которому не слишком много было дела, следил искоса за его движениями. Окончив свои занятия, они сошли вниз, и ключ остался в руках Молия.