На третий день явился поляк, потребовал от отца, чтобы показал, что у него есть. Отец водил его везде и говорил, что все уже взято. Поляк не верил, с бранью и угрозами кричал по-русски: «Врешь, у тебя где-нибудь зарыто!» Старику показалось больно, что поляк или, как он рисовал его: «Полячишка, дрянь, так лет 18, мозглявый», помыкает им и командует. Спорили долго, остановились на крыльце у жильцов, крыльцо вышиною в три ступени.
Рассерженный отец не стерпел, толкнул своего противника в шею, и поляк с крыльца полетел. Отец не оробел и не ушел; а поляк, оправившись, выхватил саблю и, махнувши по голове, наверное зарубил бы его, если б в эту самую минуту не закричал и тем не остановил неравного поединка французский офицер, ехавший мимо. Поляк оробел, удар был неверен; однако отец упал. Офицер прогнал поляка, кликнул русских, и русские подняли отца, перевязали ему рану и, когда загорелась Таганка, увели его на пруды Новоспасского монастыря, а потом поместили его с собою в подвале, где я и нашел его, не совсем еще оправившегося от раны.
Не умею и не смею судить о поступке отца; в крайности, кажется, и я сделал бы то же, — но многие из родных и знакомых прямо говорили ему, что поступил неблагоразумно.
У отца моего все было расхищено, а дом сгорел. Сестра выехала наскоро и взяла с собою очень мало. У меня сбереглись два рубля серебром. На них я купил отцу сапоги и шапку, а зятья снабдили его бельем, рясою и подрясником.
Чрез две недели все наше семейство сошлось на житье в уцелевший дом старшего зятя. Дом был довольно велик и, за размещением родственных семей, немало приносил дохода от жильцов. Вскоре я начал давать уроки и мало-помалу стал разживаться. Академия долго не открывалась, целый почти год; и на уроки времени у меня было довольно.
Взгляд на собственную прошедшую жизнь, Исмаилова. М., 1860 (цензурное разрешение 24 октября 1859). С. 61–73.
Протоиерей Григорий Чижов
Рассказ очевидца,
участвовавшего в церковных молебствиях 1812 года
во Владимире
1812 год, достопамятный для всякого русского как година тяжкого искушения любезного Отечества нашего, памятен особенно для нас, жителей богоспасаемого города Владимира, отрадным среди военных тревог событием. В этом году Божия Матерь в честной и чудотворной своей иконе Владимирской — той самой, которая со дней святого князя Андрея Боголюбского до 1395 года находилась в здешнем кафедральном соборе и отсюда, по повелению великого князя Василия Дмитриевича, перенесена в Москву для защиты ее от нашествия Тамерлана, — неожиданно посетила и утешила нас, находившихся в опасности от угрожавшего нам нашествия галлов.