Багратион! Твой монумент в сердцах. Суровая рука времени истребит мрамор и бронзу, но твоя добродетель будет жить, доколе не исчезнут народные предания!
3
Князь Багратион принимал с удовольствием и радостью донесения корпусных начальников о подвигах разжалованных за проступки штаб- и обер-офицеров. Не только возвращаемы им были снятые с них чины, но некоторые удостоены и повышением. Несколько раз был я свидетелем самых разительных явлений. Бывшие в несчастии, получив прощение, а с оным и возвращение потерянной чести, проливая токи слез, приносили пламенное благодарение великодушному своему покровителю, который увещевал их не голосом начальника, но голосом нежного отца. Многих снабжал он на первые потребности и деньгами.
4
Отличной силы и духа простые воины часто теряются из виду в толпе своих товарищей; но сколь многие из них заслуживают отличия и предпочтения, как по физическому сложению, так особенно и по душевной их силе, доказывает, между прочим, следующее происшествие.
В Смоленске корпус генерал-лейтенанта Раевского сражался с примерною, удивительною храбростью. Вся армия была свидетельницею знаменитых его подвигов. При перевязке раненых сего корпуса отнял я у одного солдата руку, картечью раздробленную. Кончив операцию, взял я его за здоровую руку и положил на солому; но он, скоро опомнившись, встал без чужой помощи, обернулся ко мне, вытянулся и сказал: «Ваше высокоблагородие! Позвольте взять казенную мою амуницию, чтоб она не пропала!» С сими словами пошел он с места; с изумлением следовал я за ним, боясь, чтоб он не упал в обморок и от того не повредил себе руки; но еще более удивился я, увидев, что он, взяв ружье, хотел забрать и прочую амуницию. Видя, что сия тяжесть слишком обременит его, я его не допустил до сего, взял его суму, ранец, манерку и отнес все сие до его ложа. Он успокоился не прежде, как уверясь, что все казенные его вещи не пропали и целы.
Я записал полк и прозвание сего мужественного солдата, но, быв сам после того ранен при Бородино, потерял бумажник с сей запискою.
Мы удивляемся тем мужам древности, о которых история нам повествует, и часто сожалеем, что мы не современники их; но справедливо ли сие? Уступает ли сила русского характера мужеству древних греков и римлян — особливо в сию вечно памятную эпоху? Долг каждого сына Отечества есть замечать и собирать все сии черты, для составления потомству картины русских заслуг и добродетелей.
Сын Отечества. 1813. Ч. 7. № 31. 4 августа.
С. 175–181.
М. Мавров
Врач-благодетель, русский дворянин
Находясь в отставке и по делам моим проживая в разных российских городах, прошлого 1812 года, при выезде моем из Смоленска, не знаю, каким образом, я был захвачен неприятельским отрядом — это случилось незадолго до вторжения французов в сей город. Взявшие меня мародеры были под командою поручика французской отборной гвардии, шевалье де Сент-Амана (chevalier de Saint-Amand); по собственным его словам, того самого чувствительного стихотворца, творениями которого наполнены все лучшие французские календарики и новейшие парижские песенники. При таком аттестате, кажется, как бы не ожидать от господина де Сент-Амана лучшего и наичувствительнейшего милосердия к несчастным пленникам; но вышло совершенно противное: попавшись в руки к учтивейшим философам Робеспьеровой школы, испытали мы