— То, что в церкви, — произнес он, делая шаг к Шарпу, — моя собственность.
У него был сильный акцент и грубый, словно говорить мешали камни во рту, голос.
— Ты кто? — спросил Шарп.
— Позвольте… — начал Феррейра, но верзила не дал ему закончить:
— Мое имя — Феррагус.
— Сеньор Феррагус. Капитан Шарп. — Майор посмотрел на соотечественника и пожал плечами, как бы показывая, что события вышли из-под его контроля.
Великан сделал еще шаг к Шарпу:
— Ваши дела здесь закончились, капитан. Башни нет, так что можете идти.
Шарп ступил в сторону и, не оглядываясь, направился к церкви. За спиной у него щелкнуло — Харпер взвел курок.
— Поосторожнее, — произнес ирландец, — штука эта ненадежная, бывает — сама стреляет. А если выстрелит, рубашку вам, сэр, сильно попортит.
Похоже, громила двинулся за Шарпом, но сержант охладил его пыл.
Дверь не была заперта. Шарп распахнул ее и остановился на пороге, чтобы глаза привыкли к полумраку после яркого света дня, но потом огляделся, понял, в чем дело, и выругался.
Он ожидал увидеть то, что видел в десятках других церквушек, — голое помещение, но здесь картина была другая. Все пространство занимали сваленные наспех мешки, и только к алтарю вел узкий проход. Выцветший образ Девы Марии украшали листочки с обращениями к небесным силам, оставленные отчаявшимися крестьянами, приходившими сюда в надежде на чудо. Теперь Богоматерь печально взирала на мешки. Шарп вытащил саблю и проткнул первый мешок. Из дырки потекла мука. Такая же белая струйка побежала из второго. Феррагус, видя, что происходит, по-видимому, обратился с претензиями к майору, который неохотно вошел в церковь.
— Мука находится здесь с ведома моего правительства, — сказал майор Феррейра.
— Можете это доказать? — спросил Шарп. — Бумага есть?
— Вас это не касается. Уходите.
— У меня есть приказ, — возразил Шарп. — Каждый обязан выполнять свой приказ. И приказ этот таков: не оставлять французам продовольствия. Никакого.
Он проткнул еще один мешок и повернулся, когда свет заслонила фигура вошедшего в церковь Феррагуса. Великан двинулся по проходу, и Феррейра, чтобы дать ему пройти, прижался к мешкам. Шарп громко кашлянул и шаркнул ногой.
Феррагус протянул руку. На раскрытой ладони лежали монеты. Золотые монеты. Наверное, с дюжину. Они были больше и толще английских гиней и составляли примерно три годовых оклада Шарпа.
— Можем поговорить, — сказал португалец. — Вдвоем. Ты и я.
— Сержант Харпер! — крикнул Шарп. — Что там лягушатники поделывают?
— Остановились, сэр. Ближе не подходят, но и не уходят.
Шарп посмотрел на Феррагуса: