14 [ноября]. Начал портрет М[адам] Варенцовой. Плотная кавалергард-мадам. Ничего женственного, ни даже самого обыкновенного кокетство.
15 [ноября]. Получил письмо от моего милого Бронислава [Залесского]; жалуется, что его отец захворал, и рекомендует мне какую-то свою приятельницу Елену Скримонд, любительницу изящных искусств, мечтательницу и вообще женщину эксцентрическую. [301] Это тоже нехорошо, но все же лучше, нежели моя новая знакомая М[адам] Варенцова. Правда, она тоже женщина эксцентрическая, только она сосредоточилась не на поэзии, не на изящных искусствах, а на конюшне и на псарне. А может быть и это своего рода поэзия.
16 [ноября]. Кончил портрет своей отчаянной амазонки и начал ее милое чадо. Мальчик лет пяти, избалованный, будущий собачник, камер-юнкер и вообще человек-дрянь.
17 [ноября]. Сделал визитацию В. И. Далю. И хорошо сделал, что я, наконец, решился, на эту визитацию. Он принял меня весьма радушно, расспрашивал о своих оренбургских знакомых, которых я не видел с 1850 года, и в заключение просил заходить к нему запросто, как к старому приятелю. Не премину воспользоваться таким милым предложением, тем более что мои нижегородские знакомые начали понемногу пошлеть.
18 [ноября]. После неудачного вялого сеанса у М[адам] Варенцовой зашел я, по соседству, к ее больному брату, князю Голицыну, и застал у него его меньшую, милую, задумчивую сестру. Впечатление неудачного сеанса как ветром свеяло. Полюбовавшись на это кроткое создание, я во весь день был счастлив. Какое животворно-чудное влияние красоты на душу человека.
19 [ноября]. К общему великому удовольствию сегодня, наконец, я окончил портрет гусароподобной М[адам] Варенцовой и ее будущего собачника-сына. Она чрезвычайно довольна портретом, потому что он похож на какую-то кокетливую нимфу в амазонке с хлыстом, а я еще больше доволен, что, наконец, развязался с этою неуклюжею Бобелиною. [302]
26 [ноября]. Я хотел было совсем оставить свой монотонный журнал, но сегодня совершилось со мною то, чего прежде никогда не совершалось. Шрейдерс, Кадницкий и Фрейлих [303] просили меня нарисовать их портреты и предложили деньги вперед. Я никогда не брал денег вперед за работу, а сегодня взял. И, добре помогоричовавши, отправился я в очаровательное семейство М[адам] Тильде и там переночевал, и там украли у меня деньги, 125 руб. И поделом! вперед не бери незаработанных денег. Поутру прихожу домой, — другое горе: ночью проехал Федор Лазаревский. Выл у Даля, посылал искать меня по всему городу, и, разумеется, меня не нашли. И теперь его карточка лежит у меня на столе, как страшный упрек на совести. [304]