Я медлю, снова скатывая в трубочку портрет Филиппа.
– Нет, он не подозреваемый, – осторожно говорю я. – Он тоже был ранен во время нападения. А что вы имеете в виду под «кем-нибудь еще»?
– Я пыталась рассказать полиции обо всех остальных слугах и рабочих, которые пропали. С тех пор как это случилось с Айви, сюда, в нашу мастерскую, по крайней мере дважды в день заходили люди. Они говорили о кузене, тете, брате… Им хотелось узнать, что случилось с Айви и не могла ли их родственников постигнуть та же самая участь. Я пыталась сказать полиции, что Айви – только последняя из долгой череды. Но она единственная… – она сглатывает, – единственная…
– Единственная – что? – спрашивает Брок.
– Единственная, кого… э-э… пока что нашли. Ее тело, я имею в виду.
Дорит закрывает глаза и приваливается к стене.
– Значит, полиция знает о том, что в этой округе пропадают и другие люди? – продолжаю расспрашивать я. Ханна снова обращает на меня взгляд своих огромных глаз.
– Куда важнее вопрос, а есть ли полиции до этого дело?
Ее губы дрожат.
Вспоминая о том, как Айви упрашивала нас перестать использовать магию в тот вечер, когда пропала какая-то старая служанка, я гадаю, долго ли полиция искала ту женщину, прежде чем оставить поиски. Мы никогда не узнаем, что с ней случилось. Газеты обычно предпочитают не расходовать типографскую краску на новости, касающиеся слуг. Иногда в дешевых листках печатают сообщения о смерти от Фирна, но скорее для привлечения внимания, чем в качестве серьезных новостей.
– Но, может быть, – с надеждой обращается к нам Ханна, – теперь, когда Вестергард – такой богатый человек, которого они считают важной персоной, – был ранен… может быть, теперь они начнут уделять этому больше внимания? Узнают, что случилось со всеми этими людьми?
Я резко поворачиваюсь и спрашиваю:
– Можно воспользоваться вашей умывальной комнатой?
Сейчас я испытываю куда большее смятение, чем прежде. Если другие слуги пропали, может быть, слова Филиппа о таинственном нападавшем действительно были правдой? В конце концов, он, как и мы, был в Тиволи, когда исчезла та старая служанка. Я видела его там собственными глазами.
– Дальше по коридору, – говорит Ханна. Я нахожу умывальную и запираюсь внутри. Не знаю, хватит ли мне смелости исполнить сегодня свой план с платьем Хелены. Но я не собираюсь возвращаться в особняк Вестергардов с пустыми руками, без каких-либо новых улик. Мои пальцы дрожат, когда я расстегиваю перламутровые пуговицы на платье Хелены и влезаю в него. Оно слишком длинно мне и слишком тесно в талии. Я произношу про себя короткую молитву, закрываю глаза, и, когда магия отдается во мне певучим прохладным покалыванием, подгоняю платье так, чтобы оно сидело на моей фигуре, точно перчатка.