Лоза, обвившая доктора Хольма, внезапно делает резкий рывок такой силы, что он падает навзничь, а затем тащит его к раме выбитого окна. К последнему зазубренному куску стекла, который торчит вверх, сверкая в лунном свете.
Доктор падает на стеклянный нож с тошнотворным звуком пронзаемой плоти, и его тело беззвучно валится за окно, в заснеженную ночную темноту.
Лицо Филиппа становится мертвенно-бледным.
Время в комнате точно замирает на несколько секунд. Грудь Брока тяжело вздымается. Никто не шевелится и не издает ни звука, и Брок обессиленно закрывает глаза.
Мне всегда представлялось, что цвет мести – глубокий багрянец. Цвет ярости и крови, цвет прустита и иногда – цвет магии.
Но сегодня месть вершил Брок. И у нее был цвет листьев плюща. Совсем как Айви, чье имя пришло к нам из Британии и означает «плющ».
* * *
Вокруг меня царит зловещее затишье, несмотря на всю кровь, сражение, страх и усталость.
Деклан выскакивает из нашего укрытия, чтобы помочь Дорит, Нине и Рае.
Остались только три противника: Филипп и двое шахтеров. Впервые сражение смещается в нашу пользу.
Мы можем одолеть их и переждать бурю. Мы можем выжить.
Два шахтера сражаются врукопашную с Броком, Дорит, Ниной и Раей. Деклан не успевает добежать до них, когда кровь Раи веером брызжет на пол, и она падает, замирая навсегда.
Хелена все еще держит нож у глотки Филиппа, но оружие в ее руке дрожит.
– Ты сделал все это ради ничего, – тихо произносит она. Я подбираюсь на метр ближе к ним, прячась в тени. – Король захочет узнать, откуда берется эта магия.
Ее нежное горло вздрагивает, когда она сглатывает, и я осознаю: она тянет время.
На самом деле, она не хочет его убивать.
– Нет, не захочет, – без колебаний возражает Филипп. – Потому что, как ты полагаешь, волнует ли его, откуда берется сахар? Волнует ли это кого-нибудь из нас? Каждый день датчане сластят им свои пироги и свой чай. Да, я знаю, что указ об освобождении рабов был подписан десятилетия назад. И все же, как много людей по-прежнему умирает, чтобы у тебя на кухне всегда был сахар? За то, чтобы у тебя были какао и кофе? Ради хлопка и шелка для твоих платьев, Хелена? Король не станет задаваться вопросом, откуда взялись эти камни и какова их подлинная цена. Чем сильнее люди хотят чего-нибудь, тем меньше они желают знать правду. Они просто предпочитают не смотреть.
Но мой отец поступал иначе, по крайней мере в том, что касалось магии. Он смотрел правде в лицо и не отворачивался. Ради правды он рискнул. И потерял все. Может быть, просто потому, что он был хорошим человеком. Потому что в жилах дочерей, которых он любил, пульсировала магия, и он понимал, что когда-нибудь мы тоже можем стать жертвами. На глаза мне наворачиваются слезы яростной гордости. Теперь я знаю правду. Выбор, который сделал мой отец, превратил меня в сироту. Но этот же выбор сделал его героем.