– Наши шахты – неисчерпаемая сокровищница, – отвечаю я, и, когда она улыбается, ободряюще сжимаю ее ладонь.
После того как спас южные княжества, брат вернулся, чтобы спасти наши шахты. Он распахнул клети и принял отцовское наследие, снова вдохнув жизнь в копи Вестергардов, потому что после победы экономика страны пошла в рост и понадобилось много известняка, чтобы восстановить разрушенные постройки. Вместо того чтобы унижаться и выпрашивать работу на фабрике, я теперь хожу по огромным лабиринтам: сорок километров постоянно расширяющихся тоннелей в шахте, носящей мое имя. Я нашел там потайные пещеры, в которых лежат мерцающие озера, скрытые глубоко под землей.
– Филипп изыскивает все новые способы, чтобы превратить наши копи в гудящие ульи, – тепло отмечает Алекс. – Я ему теперь почти не нужен.
Алекс унаследовал почти все имущество семьи, но отец оставил малую долю и мне. Будучи первым помощником своего брата, я присматриваю за шахтерами, и мой престиж высок, несмотря на то что иногда я больше времени провожу под землей, чем на поверхности.
Я держу мать за руку в течение всей поездки через блистающий огнями Копенгаген, потому что фонарщики снуют по улицам, зажигая газовые фонари при помощи длинных палок. Мы выходим из кареты перед огромным зданием театра, и Алекс, похоже, знаком со всеми, кто нам встречается: он приветливо улыбается, крепко пожимает руки, тепло приветствует людей. Я держусь позади него, достаточно близко, чтобы скрываться в его тени, однако ощущаю прилив гордости, когда вижу свои едва пробившиеся усы в зеркалах, которыми увешан холл.
– Тебе удобно? – спрашивает Алекс у матери, когда та усаживается в кресло, и она удовлетворенно вздыхает, после чего, просмотрев программку, замечает, что сегодня танцует новая балерина, которая буквально взяла Копенгаген штурмом. Наши места находятся не в самой лучшей ложе, однако они вполне респектабельны. Во время войны маме пришлось продать все свои украшения, а новые она так и не купила, и мне хочется когда-нибудь снова увидеть ее с драгоценными камнями в прическе.
Когда гаснет свет и поднимается занавес, на сцену выходит та самая балерина, о которой говорят все вокруг. Она молода, с непривычно смуглой кожей и одета в длинное струящееся платье. Ее волосы ниспадают изящными локонами, а глаза огромные, темные и сверкающие, но даже с такого расстояния в них можно прочитать нечто похожее на вызов. Взгляд у нее глубокий и твердый, как будто эта девушка в своей жизни видела немало скорби. Ее танец завораживает и привлекает внимание всего зала, словно тянет за незримые нити. После ее сольного выступления зрители разражаются аплодисментами, точно вспыхивает солома, облитая маслом.