– Да, не могу сказать, что я обрадовалась этому, но я и не расстроилась. Он постоянно бил Тома. Решать проблемы кулаками у него получалось лучше, чем словами. Ладно еще я, но когда он бил моего малыша, это было невыносимо. А если он открывал рот, оттуда не вылетало ни одного доброго слова. Он говорил, что Том ведет себя недостаточно по-мужски. И напрасно мальчишка занимался механикой, его отцу все было мало. Том боялся приглашать к себе друзей, потому что это всегда заканчивалось плохо. Мой муж над ними насмехался. А родители мальчиков больше не приводили к нам своих детей. И все книги, которые читал Том, выводили моего мужа из себя. Парню было стыдно. Он читал тайком, прячась под кроватью. Мой муж говорил, что чтение – девчачье занятие.
Она замолчала и снова высморкалась.
– Так вот, я все это рассказываю, чтобы ты знала: мне плевать, что ты вот такая. Если вы с Томом дружите, то хорошо.
Я опустила глаза. Женщина похлопала меня по плечу:
– Иди, крошка. Скоро время посещений закончится. Надо тебе прямо сейчас пойти проведать Тома. А я пойду разберусь с родителями этих трех идиотов, которые вас побили. Они, кажется, этажом ниже. Дождутся они у меня.
Я осталась на месте, мои руки повисли вдоль тела.
Когда женщина подошла к лифту, она обернулась:
– И кстати, я надеюсь, что ты хорошенько врезала всем троим. Разговаривать с такими парнями бесполезно. Они хуже животных. Все, чего они заслуживают, – попасть в больницу, потому что их поколотила девчонка!
* * *
В палате царил полумрак. Том лежал на кровати, у него было забинтовано лицо. Когда я вошла, он повернул ко мне голову.
– Луиза?
Он, казалось, был удивлен.
– А ты кого ждал? Вампира, который предложит тебе вечную жизнь?
Он расхохотался, но смех быстро превратился в стоны.
– Не смеши меня, мне очень больно!
– Прости, Том. Я буду серьезной, обещаю.
– И перестань постоянно извиняться, это утомляет.
Я села на край кровати. И посмотрела в его голубые глаза и на его красивую улыбку, которые были видны из-под бинтов. Мне было очень его жаль, но я решила этого не говорить. Я взяла Тома за руку.
– Я встретила твою маму.
– А.
– Кажется, у нее все хорошо.
– Да, так и есть.
– Она рассказала мне про твоего отца. Почему ты мне никогда не рассказывал, как он с тобой обращался?
Том закрыл глаза.
– Не знаю. Мне стыдно. Стыдно за него. Стыдно за себя. Когда я думаю об отце, у меня такое чувство, что мне снова десять лет.
– И тебе это не нравится?
– Нет. Когда мне было десять, я не мог за себя постоять. Я мог только опустить голову.
Он приподнял рукав своей больничной пижамы. У него по коже бегали мурашки.