– Кто тебе такую дурь сказал? Альмод? Или сам придумал?
Эрик рывком перевернулся на спину, заглянул ему в лицо. Щеки обожгло стыдом.
– Прости.
Как он умудряется все портить раз за разом?!
– Значит, сам придумал, – хмыкнул Фроди. – Вот же ж, башковитый, а дурень. После Зова мне придется любоваться на твою морду… обычно неделю, круглые сутки. Так чего ради я бы стал бы любоваться на нее сейчас? Только потому, что не нашел другой компании? Мне не пятнадцать лет, могу и один до лавки прогуляться.
– Еще скажи, мол, ты не мальчик, только получивший перстень… – буркнул Эрик.
– А я его и не получил. Но не мальчик, да. Впрочем, и не девочка, однозначно.
Эрик не выдержал – прыснул. Повторил:
– Прости. Я и правда…
– Брось. Но, кажется, надо сперва напиться, а потом в лавку.
– Пить я не буду. Альмод велел: неделю на хлебе и воде.
– Я ему не скажу.
– Дело не в том, расскажешь ты или нет. Я-то буду знать. Он поверил мне на слово, и…
Слов не хватило. Впрочем, Фроди понял.
– Гордый, значит… Уважаю. Плевать на выпивку, за книгами-то со мной сходишь?
– Схожу. – Эрик сел на кровати. – Только на моей книжке клеймо библиотеки университета Солнечного.
– Да лавочнику плевать. Правда, поторговаться придется. Начнет кочевряжиться, конечно, но клеймо можно вывести, если знать как. А уж он-то знает.
Книжная лавка оказалась неожиданно просторной и светлой. Еще бы: в свинцовом решетчатом переплете окна, на ночь закрывавшегося массивными ставнями, стояли прозрачные стекла. Этакую диковинку Эрик увидел только в столице. В университете Солнечного стекла в рамах были мутными, а переплеты – частыми, так что света попадало куда меньше. И что на улице делается, не видно, не отвлекает.
Неудобно, наверное, когда кто угодно с улицы может заглянуть и рассмотреть, что происходит внутри. С другой стороны, на свечах экономия: как бы ни был богат лавочник, едва ли он может себе позволить нанимать одаренного только для того, чтобы было кому постоянно поддерживать светлячок. Эрик подумал, что книги в этой лавке должны стоить и вовсе несусветных денег, даже замялся у дверей. Фроди – глаза у него на затылке, что ли? – подбодрил со смешком: дескать, не стой на пороге, не переживай. Сам же книжную долю с жалованья отдавал. На всех отложена, потом по очереди все перечитают.
Эрик успокоился было: за то, что они вчетвером откладывали месяц, в городе пришлось бы работать года три. Хотя не так уж это выходило и много, если вспомнить, что за стоимость дюжины книг можно купить доброго ездового коня. И поэтому он снова заволновался, когда лавочник начал «кочевряжиться», сбивая цену и плачась, какие у него начнутся неприятности, буде кто обнаружит в лавке книгу с клеймом библиотеки университета Солнечного.