Чистильщик (Шнайдер) - страница 118
– Может быть, и так, – произнес командир, не открывая глаз. – Разберемся рано или поздно. А сейчас я больше не хочу думать, а хочу спать. Хватит об этом.
– А ночью что делал? – поддел его Фроди.
Отвечать Альмод не стал.
Эрик дремать не хотел, пусть и не довелось выспаться как следует. Он хотел смотреть по сторонам, разглядывая окрестности столицы. Но через пару дней стало ясно: смотреть особо не на что. Поля, одни уже зеленые от озимых, другие – с едва проклюнувшимися всходами; деревни, иногда блеснет река где-то у горизонта.
Темы для разговора тоже исчерпались довольно быстро: все равно ничего не происходило. Перегон, пересесть из одной повозки в другую, прихватив немудреные пожитки, снова трястись; а сплетничать, перемывая за глаза чужие кости, похоже, в этой компании никто не любил. Странно: когда они ехали в столицу, Эрик не скучал. Впрочем, он тогда был слишком занят, оплакивая собственную загубленную жизнь и расставание с Марой.
Он невольно коснулся рукой кошеля, где лежало единственное пришедшее от нее письмо. Десять дней пути почтой. Наверное, она уже получила ответ. А может, и написала еще. Йоран писал чаще, не дожидаясь ответа. Сдал «превыше ожидаемого». Уехал куда-то в глушь, где добывали железо. Когда доберется – не знает, но если что, пока можно писать на почтовую станцию того городка. Остальные тоже разъехались кто куда. Наверное, так и должно быть: все взрослеют, разъезжаются, и остаются только письма и, возможно, редкие встречи. По дороге из Солнечного Эрик старался об этом не думать, иначе сразу накрывало беспросветной тоской.
А сейчас – то ли смирился, то ли привык – грустить не хотелось, но было ужасно скучно. Он попробовал читать, но через пять минут едва не вывернул обед через борт повозки, слишком уж скакали буквы. Так что только и оставалось, что таращиться по сторонам. Правда, на четвертый, кажется, день пути, Эрик умудрился подкинуть остальным повод позубоскалить. Кругом тянулся лес, солнце, мелькая в макушках деревьев, слепило глаза, так что пришлось прикрыть веки, чтобы не заболела голова. Мерная тряска убаюкивала, и он сам не понял, как провалился в сон. А проснувшись, обнаружил, что прикорнул на плече Ингрид, обняв ее за талию.
Как это выглядело со стороны, даже представлять себе не хотелось. Он попытался извиниться, стараясь не думать о том, что щеки горят свинцовой тяжестью и все нужные слова почему-то напрочь вылетели из головы, но вышло еще хуже. Ингрид, широко улыбнувшись, заверила, что вовсе не против, особенно если Эрик как-нибудь вернет любезность: дорога-то долгая, а от тряски на самом деле в сон клонит. Фроди, осклабившись, предложил в следующий раз моститься не на плече, а чуть пониже, мол помягче будет, а когда Эрик оскорбленно заявил, что вообще не имел в виду ничего этакого, расхохотался.