– Да, – согласился Альмод. – В Озерном на улицах лежали вещи, остались стоять дома и сараи. Но только те, где не пытались спрятаться люди. На костяках, оставшихся снаружи, не было ни клочка ткани, ни пряжки. Твари прожрут любой камень, любую сталь, что угодно, лишь бы добраться до живого.
– Но как…
– Я не знаю, разумны ли они. Пути Творца неисповедимы. Но очень похоже, что разумны. Особенно когда успевают кого-то сожрать и собираются в тело.
– Это как?
– Сам увидишь. И молись, чтобы как можно позже.
Дом, куда их пустили, оказался просторным и чистым: беленая печь, яркие домотканые половики и даже кровать, застеленная лоскутным покрывалом. Роскошь, неслыханная для деревни. Хозяева вместе с детьми перебрались к родичам, оставив дом в распоряжение чистильщиков. Альмод велел уложить на кровать Фроди. Остальные растянулись на лавках: хотя до вечера было еще далеко, устали все.
В доме, где рос Эрик, тоже все спали на лавках, и, если бы не проснувшийся Дар, он никогда бы и не узнал, что бывает по-другому. Что ж, несколько ночей – не вся жизнь, перетерпит как-нибудь, хотя вспоминать то, что было до университета, не хочется. Впрочем, он и лиц родителей толком не помнит: так усердно старался забыть.
Эрик прикрыл глаза, кажется, лишь на миг, а когда открыл снова, солнце в окне почти ушло за крыши, а в избе одуряюще пахло вареной курицей. Он только сейчас сообразил, насколько голоден: перед защитой толком не поел, слишком волновался, а потом день понесся взбесившейся лошадью, и стало вообще не до того.
– Садись, – улыбнулась Ингрид, водружая на стол чугунок, в котором обнаружилось густое варево из курицы и пшена.
Альмод наполнил миску первым, но вместо того, чтобы начать есть, отошел к кровати. Тронул спавшего на животе раненого за запястье:
– Будешь?
Тот вскинулся, просыпаясь, охнул – резкое движение явно разбередило недолеченную спину. Кивнул.
Альмод опустился прямо на пол, пристроив миску на поднятое колено, взялся за ложку.
– Сам, – сказал Фроди, неловко сдвигаясь к краю постели. – Еще не хватало.
– Сам так сам, – не стал спорить командир.
Уходить, впрочем, не стал, так и держал миску, пока Фроди не вернул ложку.
За столом молчали. Альмод ел быстро и равнодушно, словно ему было совершенно все равно, что класть в рот. Ингрид поглядывала на него встревоженно, но ничего не спрашивала. Эрик и подавно помалкивал. Доев, поднялся из-за стола, оставив на нем грязную посуду, как привык: в университете слуг хватает. Шагнул было к двери: зачем сидеть в четырех стенах, когда на улице самая настоящая весна? Он успел за зиму соскучиться по зеленой траве и яркому солнцу. Но странно, что купцы не ходят так из конца в конец мира. Да, опасно, но вряд ли опаснее, чем там, где спят в доспехах, не выпуская из рук оружия.