Альмод обернулся к Эрику:
– Пойдем, Первый ждет.
Эрик стянул браслет, вернул на место меч и зашагал следом за командиром.
Сказать, сколько лет Первому, было трудно. Не старше сорока, наверное, но, глядя на изможденное осунувшееся лицо и сероватый оттенок кожи, хотелось накинуть еще дюжину лет. Слишком много забот или болен? Неужели тут нет стоящих целителей? Эрик размышлял об этом, бездумно выслушивая представление Альмода – если верить его словам, новичок получался едва ли не ходячим сборником всевозможных добродетелей, – и так же бездумно отвечая на вопросы Первого. Да, учился в Солнечном. Да, перстень получил. Нет, больше ничего не успел.
– Почему я узнаю, что у тебя новый четвертый, только когда он уже оказывается здесь? – вдруг спросил Первый.
– А вот это я должен спросить у вас, – ответил Альмод. – Почему я возвращаюсь в ставку и узнаю, что тут не слышали не только о нем, но и об Уне? Я посылал голубя, когда она погибла. Сообщить, что я не поеду в столицу, а заверну в Солнечное за четвертым, пока оттуда не разъехались все выпускники. И посылал второго, когда взял Эрика. Почему оба голубя не долетели? Или куда делись письма? Почему нам пришлось закрыть три прорыва чуть меньше чем за три недели, а сообщение о втором пришло, когда нас было трое? Я едва успел представить остальным четвертого. А следующий нам пришлось закрывать с новичком, не прошедшим посвящение.
– Эрик, выйди! – велел Первый.
– Нет. – Альмод положил руку на плечо четвертому. – Он теперь мой человек. И рисковал шеей вместе с остальными. Поэтому он имеет право знать: что все-таки происходит, господин?
– До этого дня я сказал бы, что ничего особенного. Но получается, что не долетело два голубя. И…
– И я навел справки, кто для нас пророчил два последних раза.
– Не сомневаюсь, – усмехнулся Первый.
– Трюгви. Который уже ничего не расскажет, потому что сегодня утром не проснулся после суточного бдения.
– И это ты уже знаешь. Тира?
Альмод передернул плечами – то ли да, то ли нет.
– Как-то очень удачно все складывается, не находите, господин? Или неудачно, как посмотреть.
– Оставь этих «господ». – Первый выбрался из-за стола, зашагал по кабинету. – Не слишком ли мнительным ты стал? Может быть, ты просто надумал лишнего?
– Что именно я мог надумать? Прорывы? Поднимите записи пророков. Или я вру, что сообщал о неполном отряде? Я похож на самоубийцу?
– Успокойся.
– Не собираюсь. Я взбешен.
Эрик сказал бы, что он холоднее зимнего снега. То ли Альмод почему-то врет, то ли при своих не считает нужным скрывать истинные чувства, а Первый в число «своих» не входит.