Стражники у ворот пропустили их, лишь глянув на перстень Кнуда. Трактир на станции действительно работал, но внутри чадили факелы и пахло перекаленым жиром, так что задерживаться они не стали. Эрик сам не понял, почему все же согласился топать целую лигу до русалочьего леса. По слухам, сто лет назад в реке, что текла в том самом лесу, утопилась жена лорда, на чьих землях стоял город, тогда еще не столица; столицей он стал четверть века спустя, когда прежняя исчезла и на ее месте раскинулась стеклянная пустыня.
Почему несчастная женщина решила свести счеты с жизнью, Кнуд толком не знал: одни говорили, что у мужа был слишком крутой нрав, другие – что тот застал в собственной постели соперника. Как бы то ни было, за прошедший век после той дамы в реке утопились еще с полдюжины девиц, и по ночам из рощи слышался то плач, то смех, а то и песни, и те, кто ходил туда за грибами-ягодами, старались вернуться засветло. Те же, кто не успевал, часто не возвращались никогда.
– И мы идем в такое место? – спросил Эрик, в очередной раз пригубив вина и передавая мех Кнуду. В трактире они купили целый мех, рассудив, что фляжки им снова не хватит и опять придется искать.
– Ты же сам сказал: русалок и прочей нечисти не бывает. Зато на всякую нечисть очень удобно свалить пропажу давно поднадоевшего соседа. Но мне всегда было интересно, сколько правды во всех этих байках, а проверить никак не получалось.
Так, переговариваясь и смеясь, они вошли в лес. Может, летними ночами здесь и стояла непроглядная темнота, но сейчас сквозь ветви с едва проклюнувшимися почками просвечивали луны. Серебристое сияние выплетало на земле кружева, в которых терялись сломанные ветки, так что ступать приходилось осторожно. Не выдержав, Эрик зажег светлячок, и все кругом сразу же стало обычным: плотный ковер прошлогодних листьев, сквозь который кое-где пробивается трава, поваленные деревья, засохшие ветки. Зря они, пожалуй, сюда сунулись.
А потом деревья расступились, открыв серебряную реку, темную стену леса на том берегу – перестрелах в четырех, наверное, – и чернильное небо с сияющим кругом над головами и тонким серпом, повисшим на верхушках деревьев по ту сторону реки.
– Здорово… – выдохнул Кнуд, усаживаясь на поваленное бревно, верхушкой ушедшее в воду. Берег, где они стояли, не был пологим, а потому болотистым: песок, камни да коряги. Небольшой, не больше полуярда, подмытый край-обрывчик.
– Здорово, – согласился Эрик, устраиваясь рядом.
– Отдохнем и обратно?
Он кивнул и уставился на переливающуюся бликами воду. От реки тянуло свежестью, но кутаться в плащ пока не хотелось. В паре ярдов от берега плеснула рыбина, разошлись круги.