— Я так не думаю, поговорим завтра с ней? Посмотрим, что она может сказать.
— Слышь Макс, я хочу переспать с Диляркой, из кожи вон лезу, не знаю, как к ней подойти, — выкладывал он своему другу свои страсти. — Так и хочу ее всю ночь…
— И за это ты ее решил расстроить? — перебил его Максим.
— Как-то же надо было начинать, я так и решил, сначала пусть поссорится с Игорем, а потом и я к ней подкачу, я просто так планировал, не знаю, получилось ли?
— Без понятия, что у тебя получилось, но вот настроение ты ей испортил реально, придется извиниться.
— За что? — удивился Денис.
— За все.
Диляра в это время бежала, не оглядываясь, словно убегала от преследующего ее страха и кошмара, будто от огня ползущего по ее следам. Она бежала, смотря вперед, и не замечая никого и, не видя ничего, не понимая, что с ней происходит и не думая, ни о чем. Только бежала, чтобы убежать далеко от этого жестокого, мятежного мира, где все и все против нее, против ее мыслей и чувств, где все как звери и дикие животные существуют, неся зло, боль и страдание, такое страдание, которое испытывала в данный момент Диляра. В беспамятстве она замерла, осматривалась по сторонам: на проспект, где пролетали бездушные автомобили, на тротуары, где, словно время, мимо нее бежали люди непонятно куда и зачем, смотрела на здания, которые кружились вокруг нее в бурном потоке ее мыслей. Мир вокруг стал переворачиваться на голову. Все стало меняться, все стало исчезать, все стало рушиться. Ее голова и ее мозг кружились как юла, срывая с нее одежду и возбуждая стремление разорваться на все мелкие атомы и исчезнуть вместе с частицами, испарится, дабы никто и никогда ее не видел, не слышал и не ждал. Исчезнуть, будто и не было ее совсем на белом свете, для того, чтобы не было всего того, что произошло, и что с ней происходило, чтобы не видеть и не понимать, что бы просто не существовать.
Мир в глазах ее кружился как обезумевший зверь, ее мозги вздувались от потока поднятого ее страхом и ее напряжением, она взлетала с холодным ветром и разбивалась о пропасть разломанного на две части мира. Она вновь останавливалась и замирала, мир продолжал рушиться, взрываясь и разламываясь вновь и вновь. Она продолжала бежать, и за ней гнался вихрь огня и метель льда, ее преследовала смерть, собирая с собой осколки всего, что было разрушено ее собственной фантазией и представлением, ее собственными мыслями. Каждую секунду ей становилось все больнее, невыносимо разрывало ее сердце, желая, наконец, вырваться из ее грешной и горячей груди, душа отрывалась от нее как листок от дерева, и ей от этого становилось невыносимо болезненно. Она спотыкалась, при каждой мысли остановится, и вновь продолжала бежать с такой силой, с какой несется обезумевший огненный мир, чтобы вырваться из стальных объятий сковавшего ее страха и ненавистной боли.