– Как так? – удивилась Лера. – Я не понимаю.
– Мне было два года, когда их лишили родительских прав. Говорили, я болтался на улице зимой в одной рубашке и сандалиях, а папа с мамой водку хлестали. Вечно простуженный был, оттуда и болезни пошли, с детства. Я потом пытался родителей разыскать, но не смог. Может, в дальнейшем повезет. – Он махнул рукой. – Да хватит о них! Мы же о вас говорили.
Лера вдруг забеспокоилась, что Андрей, по сути, обнимает ее, а в любую минуту может открыться дверь, и кто-нибудь войдет – Настя, Наталья, один из больных.
Андрей, будто услыхав ее мысли, придвинулся еще ближе, слегка притянул Леру к себе, и ей стало спокойно, хорошо. Так хорошо, как не было давным-давно.
– Андрюша…
– Лерочка?
Что-то внутри ее тревожно напряглось, выражая последний, слабый протест, и тут же отпустило, потому что его губы уже были совсем рядом, и она сама уже обнимала его, прижималась страстно, всем телом, точно стараясь слиться воедино.
Андрей поднял колченогий стул, вставил ножкой в дверную ручку…
Господи, какая же она дура – все это время мучилась, боролась упорно с тем, что было начертано ей судьбой! Как глупа была, считая, что все хорошее осталось в прошлом и жить теперь надо по инерции, только для того, чтобы вырастить Машку, поставить ее на ноги!
Чепуха! Она молода, красива, желанна, сама полна желания и нежности, и жизнь для нее вовсе не кончена! Ее душа чудесным образом исцелилась, избавилась от сомнений, страха, горечи и вновь, как в юности, готова вместить в себя невероятное, головокружительное ощущение счастья…
Дед коротко, громко всхрапнул, затих на мгновение, а потом зашелся хриплым, натужным кашлем.
Лера вышла из сладкого оцепенения, приподнялась над подушкой и осторожно потянула за шнурок ночника. Загорелся слабый желтоватый свет. Андрей слегка сощурился, улыбнулся, прикрыл ладонью глаза.
Лера глянула на часы: вот ужас-то! Без четверти двенадцать! Она давно уже должна была совершить обход. Странно, что до сих пор никто ее не хватился! А может, и хватились? Настя обо всем догадалась и деликатно дожидается, пока дежурный врач опомнится, придет в себя и приступит к работе?
К своему удивлению, Лера не почувствовала почти никакого стыда, ну разве что легкий укол совести. Он никак не мог заглушить охватившее ее состояние радостного возбуждения.
Она нагнулась, поцеловала Андрея, аккуратно поправила подушку у него под головой:
– Я побежала. Спи.
– Погоди. – Он обнял ее за талию. – Побудь еще. Хотя бы чуть-чуть.
– Не могу, Андрюшенька. – Лера виновато покачала головой. – Пожалуйста, пусти. Больные ждут.