Часто, когда другие ребята бежали играть в футбол или шли по кружкам, Андрей оставался в корпусе и помогал Елене Николаевне клеить газету или выставлять в настенном табеле оценки за чистоту в палатах. Она аккуратно выводила круглые буковки и цифры, слегка наморщив от усердия кончик носа, и ему было интересно наблюдать за ней. Он стал рассказывать ей о себе, об интернатской жизни, чего никогда не делал раньше, предпочитая вообще не общаться со взрослыми.
Елена Николаевна умела слушать, ничего не говоря, только внимательно глядя из-за своих очков, подперев пухлую щеку ладонью.
Как-то вечером, когда в спальне уже погасили свет, разобиженный Кирюха не выдержал, ткнул Андрея в бок кулаком и прошипел:
– Меня на бабу променял! Бабы – дуры.
– Она хорошая, – возразил Андрей тоже шепотом. – И добрая.
– Ха, добрая, – презрительно скривился Кирюшка. – Замуж никто не взял, своих детей не нарожала, вот и лезет. Жалеет тебя, придурка.
– Заткнись, – лаконично проговорил Андрей, повернулся к стене и закрыл глаза. Он был уверен, что Кирюшка ляпнул чушь, вовсе не из жалости общается с ним Елена Николаевна и не потому, что холостая да бездетная. Просто ей действительно интересно с ним, потому что он умный, много понимает, почти как взрослый. С тем Андрей и заснул.
Смена подходила к концу, и Андрей с сожалением стал подумывать о том, как грустно будет расстаться с Еленой Николаевной. Он даже собрался попросить у нее адрес, чтобы писать письма.
В лагере активно готовились к «капустнику» – традиционному концерту в конце смены. Ставили смешные сценки, пели и танцевали, кто-то читал стихи, кто-то выполнял акробатические упражнения.
Работа кипела. Отряд Елены Николаевны задумал полностью сыграть «Снежную королеву». На скорою руку смастерили костюмы, выдумали грим, вдохновенно распевали разбойничью песню. Увлекшись творческим процессом, не заметили, как оба вожатых куда-то исчезли. Хватились их, когда понадобился совет взрослого.
– Я сбегаю, – предложил Андрей. Ему в спектакле роли не нашлось, рисовать свою декорацию он давно закончил и начал скучать. Его с легкостью отпустили – никому не хотелось прерывать увлекательную репетицию.
Андрей выскочил с веранды, на которой шла подготовка к «капустнику», и помчался по аллее, мимо установленных по обе стороны портретов пионеров-героев, к своему корпусу. Заглянул в вожатскую, но там было пусто. Не обнаружил он педагогов и в палатах.
Раздумывая, куда же могли запропаститься Елена Николаевна и Сергей, Андрей спустился и двинулся было к столовой, но внезапно остановился. Ему показалось, что из беседки, почти полностью скрытой плющом, раздался приглушенный голос воспитательницы.