Андрей Никитович остановился у окна, забарабанил по стеклу пальцами.
— Вы несправедливы к Николаю Петровичу, — укоризненно сказал Бузин. — Директора очень волнует вопрос строительства нижнего склада.
— Вот именно — волнует, а из его волнений склад не построишь! — не оборачиваясь, отозвался Андрей Никитович.
Бузин посмотрел в его широкую спину, пожал плечами и вышел следом за директором.
«Ну что ж, как говорят: видит бог… Хотел тихо, мирно, но ведь не дают! — садясь наконец за свой стол, подумал Андрей Никитович. — Заставили… вашу-машу…»
В это время в дробно прыгающем по кочкастой дороге «газике» у директора с секретарем парткома продолжался неприятный разговор о нижнем складе, об ургульском лесе.
— В том, что мы недостаточно остро и, главное, недостаточно обоснованно ставим вопросы строительства в тресте, пожалуй, Гребнев прав, — говорил Бузин. — Надо бы подготовить нам, Николай Петрович, в трест основательную докладную записку, приложить необходимые расчеты, перечень наших мероприятий и…
— И направить эти документы в райком, — перебил Бузина директор, — потому что в трест мы уже писали, да проку мало: только на будущий год обещают приступить к проектированию, а там еще время потянется. На словах-то мы все споры, да на деле не скоры…
Директор сунул в рот папиросу и снова стал смотреть на дорогу. Перебранка с Гребневым расстроила его, в лес ехать без начальника участка не хотелось, и он велел шоферу повернуть в Центральное.
24
На Щучьей курье сплавщики провели первую ночь, а к утру подкрался и неслышно выпал снег. Подбелил все окрест, и от его холодной резкой свежести запахло настоящей зимой. На реке подвижки льда не наблюдалось, вода за ночь не прибыла. Полыньи задернулись тонким льдом и не парили. Опять засверкало вокруг надоевшее всем широкое снежное раздолье.
За ночь в избушке остыло, и теперь Калистрат торопливо шуровал в железной печке. Оттого, что его прогнозы не оправдались, он сконфуженно покрякивал, тер крупный обвислый нос и вообще пребывал в явном расстройстве.
Михаил и остальные сплавщики сидели за дощатым столом, пили чай из больших кружек, держа их в ладонях.
— А вот дед Елизаров точно определяет, когда река пойдет, — говорил тракторист Федька Литохин. Его сухощавое, большеглазое лицо выражало тихое удовольствие, к тому же он не терял возможности подшутить над Калистратом. — Не дни, прямо часы указывает. Скажет, к примеру, в два часа тронется, значит точно — засекай время и иди на берег, жди…
— Оно сравнил. Елизаров здесь всю жизнь прожил, сызмальства на этих берегах, а я из приезжих, — оправдывался Калистрат. — Давно ли я здесь? Вот и получается несовпадение.