У каждого самца — собственная территория: небольшой участочек ила, который он отчаянно защищает от соперника. Когда крабы дерутся, они хватают друг друга своими большими клешнями и резким движением стараются сломать ее. Частенько случается, если один из врагов не успевает как следует уцепиться за землю, то другой откидывает его на метр в сторону!
В центре своего владения краб роет узкое логово длиной сантиметров сорок, беспрестанно улучшает его и укрепляет, наращивая в высоту и получая живую репродукцию знаменитой Пизанской башни. Наготове у него подобие пробки из вязкого ила, так что, когда начинается прилив, краб скрывается в убежище и плотно закрывает за собой дверь, отмыкая ее, лишь когда море отступает. Если ради опыта вы помешаете какому-нибудь крабу смастерить себе эту затычку, то с первыми волнами он начнет метаться и наскоро сооружать себе илистый шарик, чтобы закрыть нору.
Но то, что давно уже привлекало наблюдателей и чему эти существа обязаны своим именем крабов-скрипачей, — это однообразное, беспрестанно повторяемое движение. Дело в том, что жест предназначен не для привлечения любопытных, а чтобы обратить на себя внимание самок. Поскольку острота зрения у этих крабов изумительная, они сразу же замечают появившуюся в окрестностях самку и, вытянувшись как можно выше на своих ножках, начинают ритмично водить своей белой клешней, как настоящие музыканты, пока красавица не уступит приглашению одного из них и не даст себя увести в его подземную обитель.
Мы подходим к краю бухты как раз в тот момент, когда начинается отлив. Зацепив лодки за корни растений, рыбаки натягивают вдоль всей полосы мангров плотные, как мешковина, сети из рафии. Затем все вновь садятся в лодки, и мы весело пируем, поедая рис с буйволятиной, приготовленной на носу лодки в специально оборудованном для костра месте, которое служит кухней, пока люди находятся в море. На таких простых лодках с балансирами и парусами из рафии индонезийские и меланезийские племена задолго до европейских и арабских мореплавателей отваживались на тысячекилометровые путешествия, заселяя бесчисленные тихоокеанские архипелаги вплоть до Мадагаскара. Ничего удивительного после этого, что мальгашский язык входит в группу Индонезийских языков и что для обозначения одинаковых предметов служат одни и те же слова.
Когда воды под килем остается не больше десяти сантиметров, мы слезаем и бредем, хлюпая по липкому зеленоватому илу, а Жорж продолжает снимать. Рыбаки, кажется, довольны: раздувшиеся сети лопаются от креветок, безуспешно старающихся последовать за отходящей волной. Втянутые в лодки, сети выглядят кипящей розоватой прозрачной массой, от которой начинает кружиться голова. Там их миллионы или, точнее, миллиарды, поскольку каждая креветка не превышает одного сантиметра в длину и двух миллиметров в толщину!