— Это дюгонь[17], я уже слышал его кряк.
— Нет, это не дюгонь, я его тоже хорошо знаю. Вео гораздо больше, один раз я был на охоте с полицейским из Лабуанбаджо, как раз в Лохо Буайя, и видел его. Не сказать тебе, как мы напугались! Оба бросились на землю, да так и лежали, пока он не ушел. Если б он нас увидел, нас бы уже не было на свете.
— Если твой вео попадется нам, я застрелю его.
— Не сможешь, туан. Шкуру его не пробить никакой пулей, а если ты выстрелишь, от тебя ничего не останется.
Еще одна легенда — сколько их на островах! Но что породило ее? Может, она пошла со времен первых португальцев, высадившихся пять веков назад на своих лошадях, покрытых доспехами? Теперь я понимаю, почему наш экипаж поспешил убраться в ту ночь, когда мы прибыли в Лохо Буайя: из-за вео! Повезло нам тогда! Но даже вео не помешает мне заснуть как убитому, когда старик кончит разделку и мы вернемся в лагерь, навьюченные кусками кровоточащего мяса.
Кабаны. — Среди макак. — Смерть Эдуарда. — Коптильня и дикие псы. — Один из нас счастливо отделывается. — Исчезновение Титины
В галерейном лесу в обилии водятся кабаны. В чащобе непролазного кустарника они протаптывают четкие тропки и ходят по ним, отыскивая круглые плоды дикого фигового дерева и длинные стручки тамариндов. Случается, они забредают даже в саванну, обходят по очереди высокие пальмы лонтары, крупные спелые орехи которых напоминают кокосовые и окружены толстой мякотью желтого цвета, схожей по вкусу с абрикосовым вареньем.
Однако, несмотря на эти укоренившиеся привычки, кабанов трудно застать врасплох: осторожные, наделенные тонким чутьем, они, несмотря на свой неповоротливый вид, отличаются большим умом. Зрение у них не лучше, чем у остальных травоядных, но зато слух и в особенности обоняние развиты великолепно. А главное, встретившись с незнакомым любопытным предметом, они не задаются бесполезными вопросами — что бы это могло быть, а тут же удирают во всю прыть, помахивая хвостиком. Вот олени со своими рогами и представительной внешностью, те всегда норовят пойти поглядеть, что происходит, и часто падают жертвами собственного неуемного любопытства. Поэтому охота на оленей быстро приедается, настолько эти животные лишены сообразительности. Мне даже кажется, именно поэтому они считались во все времена благородной дичью.
Один кабан здорово попортил мне кровь в Лохо Буайя. Буквально на следующий день по прибытии я столкнулся с ним нос к носу в густых зарослях, окаймлявших русла высохшей речки. Это был старый самец, огромный, черный