Мне не давал покоя вопрос, где они ночуют. В первую зиму это выяснись не удалось, поскольку я еще плохо знал местность, да и снаряжение у меня было недостаточное. Уточнил только, что в ту зиму в пределах заповедника они не ночевали. Но во вторую зиму я разыскал наконец эти ночевки. Сначала я подробно расспрашивал местных жителей, ответы которых не отличались точностью и были весьма разнообразны. Одни говорили, что бакланы ночуют на отмелях и островах Вахша, другие утверждали, что на разливах, сидя на затопленных деревьях и кустах, в самых глухих участках. И, наконец, третьи рассказывали о ночевках бакланов в тростниковых трущобах. Мне самому пришлось добираться до цели.
В один из вечеров я доплыл до места, куда со всех сторон слетались сотни бакланов. Уже темнело, и я не мог все как следует разглядеть. На следующий день утром я точно засек место, откуда поднимались стаи, и задолго до захода засел прямо там, замаскировав свой челнок. Несмотря на то, что я устроился в засаду примерно за час до захода, на месте ночевки уже сидели небольшие группы бакланов. В центре большого тростникового массива на стыке двух озер тростник рос не так плотно, среди него просвечивали небольшие зеркала чистой воды. Сюда-то, как только солнце начало садиться, и стали слетаться стая за стаей прожорливые рыболовы. Стаи спускались с небольшими интервалами, благодаря которым я успевал подсчитывать и записывать число прибывающих птиц. Гогот и гам вокруг меня нарастали с каждой минутой.
Бакланы садились прямо в тростниковую гущу на стебли. Только очень густая заросль переплетенных между собою тростников могла выдержать такую нагрузку. В сумерках, когда лет прекратился, тростник почернел от покрывавших его птиц. По моим приблизительным подсчетам, сюда слетелось без малого шесть тысяч бакланов. А ведь это было явно не все, ибо часть пролетела на ночевку немного дальше. Гвалт вокруг стоял невообразимый. Несколько раз группы птиц, этак по тысяче с небольшим, вдруг срывались с места и, сделав в воздухе несколько суматошных кругов, садились обратно в тростники.
Когда уже почти в полной темноте бакланы стали постепенно успокаиваться, сверху, словно горох из мешка, на тростники вдруг посыпались массы других птиц, поменьше. Они садились в тростники среди бакланов совершенно молча. Бакланий гвалт вновь усилился, возня в тростниках возобновилась с новой силой. Вдруг я услышал голоса неожиданных пришельцев. К великому моему удивлению, этими таинственными птицами оказались грачи! Итак, грачи с бакланами в низовьях Вахша, оказывается, ночуют в одних и тех же тростниках посреди обширных озер, бок о бок, если не сказать друг на друге. Так попутно мне удалось разрешить для себя и другой вопрос — где ночуют те многие тысячи грачей, которые кормятся днем на обширных пустынных плато, покрытых свежей, вызванной к жизни зимними дождями, травой.