В Тигровой балке (Потапов) - страница 60

Помню, как я нашел первое гнездо фазана с десятком яиц, стал наблюдать за гнездом, и вдруг яйца начали исчезать по одному в день. Самка упорно продолжала их насиживать даже после того, как осталось всего два яйца. В этот день я пытался сфотографировать на гнезде фазаниху, которая во время насиживания подпускала к себе очень близко. Гнездо было устроено под большой кучей валежника и совершенно скрыто сверху. Сбоку сквозь переплет сучков была видна только голова насиживающей птицы. Спугнутая щелчком затвора, фазаниха слетела с гнезда. Решив пронаблюдать, через какое время она вернется, я залез на стоявшую поблизости турангу и неподвижно сидел там около 20 минут. Мне удалось заметить возвращавшуюся самку. Она шла в невысокой траве осторожно, то и дело вытягивая шею и оглядываясь. Она подошла к той куче, где находилось гнездо, юркнула в нее, через минуту вышла и вдруг, шумно взлетев, исчезла среди раскидистых крон леса. Заподозрив неладное, я поспешно соскочил с дерева и подбежал к гнезду. Пусто! 2 яйца, лежавшие там 20 минут назад, исчезли. Кто их мог стащить? Варан? Но если он натыкается на фазанье гнездо, то съедает сразу всю кладку. Так же поступают и крупные хищники млекопитающие. Скорее всего это проделки змей. У них есть такая привычка — таскать яйца по одному. Я не раз был свидетелем того, как кобра таскала яйца из курятника и именно по одному в день…

Разгорается жаркое майское утро. Я лежу в мокрой от росы траве и слежу в бинокль за тугайным соловьем — стройной небольшой птичкой с длинным рыжим хвостом. Она только что пролетела мимо, держа в клюве клочок пуха. Поиски птичьих гнезд продолжаются.

С ИЮЛЯ над заповедником повисла одуряющая жара. Нигде ни облачка. Уровень воды в озерах падает на глазах.

Зато на берегах реки совсем другая картина. Мы приходим сюда чуть ли не каждый день и с нетерпением смотрим, как постепенно прибывает вода. Вахш бурлит, моет берега, на стремнине крутятся водовороты. По реке несет всякий мусор. Вода густого, кирпично-красного цвета, совершенно непрозрачная. Налитая в стакан, она остается мутной целые сутки, так как до предела насыщена илом. Основной исток Вахша, Кызылсу, берет свое начало в Алайской долине, зажатой между снежными вершинами высоченных хребтов — Алайского и Заалайского. Река питается водой за счет таяния снегов Заалайского хребта, северная сторона которого несет мощные ледники. Один из притоков Кызылсу стекает со склонов пика Ленина.

Другой исток Вахша, бурная Муксу, начинается в самой высокой части Памира, среди ледников узла Гармо и хребта Зулумарт. Сейчас, в июле, там наконец-то наступило лето. Жаркое солнце плавит вековые льды, из-под грязных ледниковых языков бурными каскадами вырываются клокочущие потоки. Утром — это спокойные ручейки, но с восходом солнца они быстро начинают вздуваться, и к вечеру узкие и глубокие ущелья заполняются потоками, которые несутся с тысячеголосым грохотом. Мутно-грязная вода сплошным каскадом идет вниз, таща с собой гигантские валуны, дробя в порошок скалы, сокрушая берега и мосты. Потоки сливаются, превращаются в многоводные реки, пока все они не вливаются в Вахш, собирающий талые воды почти всей северо-западной окраины Памира. Стиснутый в узких ущельях, он ревет и беснуется; недаром таджики зовут его «Вахши» — дикий. Наконец вся эта масса воды вырывается из каменного плена гор и разливается по широкой плоской равнине, затопляя обширную вахшскую пойму. Вахш несет массу ила, который, осаждаясь, поднимает постепенно русло реки, так что оно оказывается расположенным выше многих пойменных озер и берега выполняют роль своеобразных плотин. Но вот прибывающая вода прорывает их, и в озерные котловины врываются буйные потоки. Вода в озерах начинает стремительно прибывать, а уровень Вахша все повышается и повышается, пока вода совершенно не скрывает берега. В середине июля разлив в полном разгаре. Русло едва угадывается среди огромных морей, образовавшихся на месте озерных впадин. Они сливаются друг с другом, и только затопленный лес возвышается над водной гладью живописными островами.